ковшичком у рта: – Аня!!!
Опять ахнуло в стороне эхо, и все стихло. Было слышно, как скатились камни, потревоженные кем-то на тропе.
Митя снова крикнул, и снова вдалеке послышался шум бегущих по тропе камней. И тут же показались они сами – два подпрыгивающих кусочка белого известняка. Проскакали до костровища, стукнулись о камни и упали рядом. И в тот же миг на поляну влетела Аня, живая и невредимая, но без ведра, без посуды и в одном башмаке.
– Анька! Ну ты даешь! – Гарик выдернул из ее прически ветку с листьями. – Ты чего, а? Что случилось?
– Там... там... – Аня была не похожа сама на себя. – Он... весь в белом! Монах!
– Ну-у-у-у... Анют! Баек наслушалась? Белый Монах! Белый Монах на Херсонесе живет, а не здесь! – Саша-футболист потрогал царапину у Ани на щеке.
– Я... Если бы я сама не видела... Вы же знаете – я сама не верю ни в каких монахов-привидений! Но я его видела! – У Ани стучали зубы.
– Вот сейчас пойдем и посмотрим! – решительно сказал Гарик.
Ирка вцепилась ему в руку и замотала головой:
– Гарик! Никуда не пойдем! Давай никуда не пойдем, а?! Я боюсь! Мальчики! Давайте утром пойдем!
Саша-футболист пожевал травинку и изрек:
– Я с Иркой согласен! Не надо никуда идти сейчас. Думаю, что Анютке померещилось, но в любом случае не стоит это проверять сейчас. Темно, ноги сломать можно. И вообще, пора спать!
– Мне не померещилось! Это монах, весь в белом, – как заведенная повторяла одно и то же Аня.
Чтобы успокоить компанию, Митя с Гариком вышли за территорию лагеря и послушали. Тишина. Никаких шорохов.
– Да нету там никого, – сказал тихонько Митя.
– А привидения бесшумно ходят, если хочешь знать! – подзадорил его Гарик. – Представляешь, мы тут с тобой рассуждаем, а он, может, где-то совсем близко, слышит нас, смотрит на нас и посмеивается.
– Ты девчонкам это не брякни! Не хватает еще паники. Скажу тебе так: Анька что-то видела – это однозначно. Я ее хорошо знаю. Она трезвая девчонка. И смелая. Просто так она орать не будет. Поэтому предлагаю завтра осмотреть все у ручья. Может, какое-то подтверждение найдем. А сейчас – спать. Если кто-то сможет уснуть...
Гарик уснул первым. Ирка хоть и дрожала от страха, но желание быть поближе к любимому победило: она залезла в палатку, вырядившись в спортивный костюм, – «если что, так чтоб удобнее бежать было», и с этой мыслью уснула под боком у безмятежно дрыхнущего Светозарова.
Саша-футболист обошел палатку, вглядываясь в темноту, которая начиналась сразу за деревьями. Ничего подозрительного он не увидел и не услышал. Нельзя сказать, что успокоился, но заставил себя не думать о привидениях. Хотя не грех было бы и подумать. То, что по древнему городищу Херсонеса по ночам бродит Белый Монах, обитающий в развалинах Владимирского собора, стоящего на том самом месте, где принял крещение великий князь Владимир, слышали все. А многие, говорят, даже видели его ночами. Но где Херсонес и где Фиолент! Хотя оно же привидение, что ему такое расстояние?!
«Жаль, эта Маринка-дурочка не клюет! Ну и не надо! Завтра будет день, пойду по берегу в другой лагерь, найду другую Маринку!» – подумал без печали и обиды Саша, забираясь на четвереньках под полог палатки. Он уже засыпал, когда увидел, что в палатку забирается она, строптивая Марина. Она устроилась в уголке. В спальник укладываться не стала – не холодно было. Только прикрыла глаза и задремала, как почувствовала у себя на плече чью-то ладонь. Открыла глаза.
Саша-футболист. Палец к губам приложил, улыбается и кивает на спящих Гарика и Ирку: мол, молчи, не буди влюбленных.
Марина плечо высвободила из-под Сашиной ладони и четко сказала:
– Сашка! Не мешай спать!
– Дикая ты, как коза горная, – с сожалением сказал Саша, перекатился на свое место, сгреб рюкзак, как подушку, и через минуту храпел.
Митя с тихой Валей и очумевшей от ночного видения Аней коротали время до рассвета у костра, который поддерживали тоненькими сухими ветками. И лишь когда на траву упала утренняя роса и небо над палаткой просветлело, Митя поднялся с бревен, сделал парочку приседаний и скомандовал:
– Девочки! Ша! Время привидений кончилось! Всем спать! – Он хлопнул в ладоши и загнал Валю и Аню в палатку. – Спать всем! Упали и уснули!
Они очнулись от бестолкового тревожного сна поздно: солнце уже выкатилось из-за горы и, словно огненный шар, повисло над морем. Оно еще не начало жарить, но до пекла оставался какой-нибудь час.
Марина сбежала с горки, на которой стояла их палатка, и кинулась в море. Вода была прохладной и после жаркого ночного сна показалась даже холодной. Девушка взвизгнула. Быстро окунулась и поплыла к камню, на котором сидела сонная чайка.
Она плыла долго, не спешила, опускала в море лицо и любовалась сквозь прозрачную толщу воды стайками проплывающих мимо рыбок, похожих на балерин, танцующих на сцене. Они будто по команде брали то вправо, то влево, а то вдруг дружно разворачивались на сто восемьдесят градусов и кружились на месте. И на узких спинках сверкали тысячи солнечных зайчиков – большое крымское солнце отражалось в каждой крохотной чешуйке.
Потом Марина долго лежала на камне – отдыхала, слушала, как ветер сушит кожу, ощущала, как она стягивается тонкой и хрупкой соленой корочкой. Наконец солнце начало жарить, и Марина спустилась с камня в воду. Она гребла к берегу, лениво пошевеливая ногами. По дороге повстречалась с Митей, Валей и Сашей-футболистом. Он подмигнул:
– Маришка, а слабо с нами еще раз на камушек?
– Слабо! Не обгорите там!
Почти у самого берега она попробовала встать, но не почувствовала ногами дно. Быстро-быстро забила по воде руками, всплывая, но хлебнула соленой йодистой водицы. Зафыркала, отплевываясь, проплыла еще пару метров и снова попробовала встать. И снова не достала до дна. Странно! Вроде она тут заходила и дно было на месте.
Митя с камня крикнул ей:
– Правее бери, Мариш! Там яма! Праве-е-е...
Марина резко взяла вправо и тут же увидела у себя под ногами границу между темной бездной и белым скальным дном. Странно. Как это она сразу не видела, что в этом месте прямо у берега такая глубина...
– Там яма огромная и дна почти нет! – смеясь, сказал ей Гарик, прогуливающийся по берегу. – Испугалась?!
– Ну в общем-то не очень приятно... Жаль, душа здесь нет! Буду соленая ходить целую неделю!
– Какие вопросы, Мариш?! Берешь ведерко и идешь на ручей. Вода хоть и холодная, но пресная. Набираешь ведерко, отходишь от родника и обливаешься.
Мысль эта Марине понравилась. То, что вода ключевая, – не страшно. Не замерзнет. Она взяла пластиковое ведро, полотенце, сухой купальник.
– Идешь по главной тропе до развилки, у сломанного дерева повернешь направо. Тропа пойдет круто вверх. Иди по ней не сворачивая и прямо на родник придешь. Белого Монаха не боишься? – Гарик в пять глотков осушил чайник с холодным чаем. – Не бойся! Он днем не ходит.
Мог бы и не предупреждать. Марина не из детского сада. Ночью, конечно, страшновато. Вон Анька вроде деваха смелая, а чуть заикой вчера не стала и сегодня молчит, ни с кем не ругается. Похоже, даже позволила всем с утра по стаканчику крымского вина.
– А я и не боюсь! – Марина достала из пакета расческу. Подумала, брать ли шампунь, который предусмотрительно захватила в поход, но решила, что нет смысла: днем она снова будет купаться и волосы опять будут соленые. Проще их закалывать в пучок, а уж отмоет по-хорошему дома.
До развилки она добралась минут за десять. Тропа выбита в лесочке, растущем на горном склоне. Все, кто отдыхает на Фиоленте, ходят исключительно по тропам. Остальное –
