как там насчет музыкального, но слух житейский у меня очень острый. Я даже из квартиры слышу, как соседская собака, Боцман, скребется в дверь подъезда, чтоб ее, значит, домой пустили. Это с пятого-то этажа, при закрытых дверях!
В общем-то хвастать тут нечем, это у меня от природы. Ну вот, двигаю я, значит, своими шестеренками, и вдруг меня из полудремы выхватывает какой-то звук, вроде как сверчок затрещит тихо- тихо так и тут же замолкает. Я остановился. И вдруг вижу — прямо перед моей рукой пробегает фиолетовое такое свечение. Словно сеткой, ох'ваты-вает большую, невесть откуда взявшуюся лужу и тут же исчезает.
Тут Колька в меня сзади ткнулся — тоже, значит, контроль уже потерял, туго соображает, куда ползет.
Я говорю:
— Колька, замри, не двигайся. Тут что-то непонятное творится.
Стал я к темноте присматриваться, головой по сторонам верчу. И вдруг снова слышу потрескивание, и будто маленькая молния змейкой несется по стене, и сияние растекается по луже.
— Бли-ин! — ругаюсь я. — Кабель пробило!
Видимо, где-то выше лопнула водопроводная труба и, как на грех, в этом же месте прогнила изоляция кабеля. Не услышал бы я это чертово потрескивание — шибануло бы меня сейчас током. А силовой кабель — это вам не двести двадцать вольт, не два пальца в розетку сунуть. Тут бы меня шваркнуло так, что и бычка бы, значит, не осталось!
На всякий случай я отодвинулся подальше от лужи.
Чего делать будем? — спрашиваю у Кольки.
Тут изоляция какая-нибудь нужна, — авторитетно заявляет он. — Доски, например, сухие. Или пара кусков толя.
Чего? — откликаюсь я. — Чего там пару кусков?
Ну, толя, — поясняет Колька. — Это материал такой, что-то вроде рубероида.
Тут меня начинает разбирать смех. Представилось мне, что я прихожу в хозяйственный и вижу ценник со своим именем: 'Толя, 5 долларов за погонный метр'. Сам, значит, гогочу по этому поводу, но чувствую: смех-то меня разбирает какой-то нехороший, нездоровый. Идиотский какой-то смех.
Колька меня рукой трогает:
Ты чего? Крыша, что ли, поехала?
Ничего, — утираю я слезы, — как тут не хохотать — столько ползли, ползли сюда, чтобы уткнуться в какую-то паршивую лужу. А ты еще про какие-то доски и толь лепишь. Где мы их возьмем — тут склад стройматериалов, что ли?
Да-а, — помрачнел Колька. — Мы по пути ничего подобного не встречали…
А стекловата? — встрепенулся я.
Стекловата тут же промокнет, — нахмурился Колька. — А две-три полоски изоленты, которые можно найти, нам никак не помогут.
Минуты две мы посидели, значит, молча. Положеньице складывалось незавидное. Если даже бандюги за нами не ползут, то люк в школе они замуровали точно. И выхода наверх нам теперь не было. Оставалось разве что перелететь через эту проклятую лужу.
И тут еще, как назло, как только мы остановились, навалились усталость и безразличие какое-то. Будто колдовство, ей Богу! Только что ползли себе и ползли, а теперь хоть в гроб ложись — и помирай! Плохо, одним словом, стало. Да еще и от сигарет этих дурацких начало мутить. И как только люди их курят — некоторые по две пачки в день. Это же застрелиться и не жить — такую дрянь глотать!
Так вот сидели мы, значит, словно в воду опущенные, пока я не заметил одной закономерности…
Из рассказа Коли Затевахина
Так вот сидели мы, словно в воду опущенные, пока я не заметил одной закономерности…
Электрический разряд пробегал по луже с определенной последовательностью! Вначале долбила большая искра, потом следовал промежуток и следовали две малых. Вероятно, вода капала на кабель из двух или трех мест. И в то время, когда капля достигала кабеля, следовал разряд. Выходит, лужа находилась под напряжением не все время, а только периодически.
Я посмотрел на Тольку.
Он тоже уже все понял.
Думаешь, успеем проскочить?
Не знаю, — поджал я губы. — Надо посчитать.
Во-первых, я не пожалел трех спичек, чтобы как следует разглядеть, насколько далеко простирается наша злополучная лужа. Выпрямившись почти под потолок, я увидел ее край. Вероятно вода потихоньку уходила через трещины в полу.
Во-вторых, мы выяснили, что промежуток между большой искрой и малыми составляет чуть меньше пяти секунд. Это давало шанс проскочить опасную зону.
Мы еще немного посовещались и решили попробовать. По науке никакой опасности в промежуточный период от лужи быть не могло. Но это, естественно, было по науке. А как там обстояло дело в действительности, мы не знали. Все-таки для страховки я вначале кинул на край лужи банку сгущенки. Вначале ничего не происходило, но, как только по воде прошел ток, консервы окутало голубое сияние и запахло прогретым металлом.
Как только все разряды прошли, я осторожно дотронулся до банки. Ничего, только разогрелась. Я выхватил ее из лужи и бросил обратно в пакет. Теперь можно было двигать через лужу самому.
Как только очередная порция разрядов закончилась, Толька зажег спичку, и я помчался вперед. Как я прополз эти несколько метров — не помню. Опомнился я уже по ту сторону лужи. Оглянувшись, я увидел в свете догорающей спички Тольку. Потом огонек погас, и тут же затрещала искра.
Толька! — крикнул я в темноту. — Бросай сюда спички, я тебе посвечу.
Не, — донеслось до меня с той стороны лужи. — Еще промажу, а другого коробка у нас нет. Ты лучше с дороги отойди, а то еще в тебя врежусь.
Я прижался к стене и затаил дыхание.
В туннеле установилась абсолютная тишина. Спиной я ощущал, что бетонная стенка вибрирует. Вероятно, где-то наверху плита примыкала к опоре моста.
'Ну, конечно! — понял я. — Вода сочится не из лопнувшей трубы, а из речки! Это значит, что от школы мы ушли чуть ли не на километр!'
Анализируя все это, я пропустил момент, когда ток прошел через лужу, и опомнился, когда Толька помчался, шлепая по воде, ко мне. На всякий случай я отодвинулся еще чуть подальше, как вдруг услышал, как что-то в темноте шаркнуло, Толька вскрикнул и, поскользнувшись, упал. Рухнул он, видимо, плашмя, всем телом, потому что брызги от его падения долетели до моих голых лодыжек.
На какую-то долю мгновения я оцепенел. Мой брат лежал в луже, сквозь которую через несколько секунд пройдет черт знает сколько вольт! Было такое ощущение, что я получил удар током только от этой мысли.
— Толька! — выкрикнул я в темноту. — Быстрее!
Но он не откликался! Не подавал признаков жизни!
Мне стало так дурно, что чуть не вывернуло наизнанку. Я успел остановить рвоту где-то в районе солнечного сплетения и, упав на колени, принялся шарить кругом руками.
Я так растерялся, что совсем перестал считать секунды, и теперь понятия не имел, когда в лужу ударит разряд. Мои руки скользили по жидкой грязи, колени уже давно были в воде, а нащупать Тольку я все не мог! На карачках я пополз вперед.
Где-то слева что-то громко пискнуло, и я внутренне похолодел, ожидая приход голубого сияния. Тут-то я и наткнулся на Тольку — зацепил его волосы. Он лежал лицом вверх. Я мгновенно понял, что поднимать его и приводить в чувство некогда и, схватив его за руку, что было сил потащил из лужи прочь. На мое
