За чертой

убрались с пути, как будто она имела полное право здесь находиться.

Да, им и правда нужно хорошо подготовиться, если они собираются противостоять вторжению людей. Пожалуй, в первую очередь им следует выяснить, что такое замки.

Но тут к Шан рысцой подбежал юссисси – наверное, тоже самец, поменьше самок: ростом он едва доходил ей до груди, и Шан поймала его за богато украшенную желтую драпировку, которая спадала с одного плеча, подтянула к себе и наклонилась, так что они с юссисси оказались почти что нос к носу.

– Ты по-английски говоришь? – уточнила она. – Говоришь… – Все эти инопланетные сурикаты владели несколькими языками. – Ты знаешь, кто я такая. Отведи меня к Чайяс.

Юссисси таращился на нее. Раньше ей казалось, что они все покрыты мехом янтарного цвета, теперь пришлось пересмотреть это убеждение. Кожу юссисси испещряли тысячи едва заметных складочек, отчего она походила на крепированную бумагу. Остренькие, как иголки, зубы оказались именно такими, какими она увидела их в первый раз. Ее лицо находилось в опасной близости от них. Но Шан не отступила.

– К Чайяс. Живо.

Он колебался, но недолго.

– Сюда.

Шан последовала за ним через три дверных проема и вниз по лесенке с невысокими ступенями.

– Чайяс Чайл очень огорчится, – пропищал юссисси детским голоском.

– Да я сама сейчас сдохну от огорчения.

– Вам следует испросить у нее аудиенции. Я могу поспособствовать. Мое имя Виджисси, я… – он подыскал подходящее слово, – дипломат матриарха.

– Боюсь, мне дипломатичности недостает, да и ждать мне некогда. Спасибо за заботу, но я встречусь с ней сейчас.

Юссисси притормозил у портала и сунул туда голову. Отпрянул. Шан наклонилась к нему, уверенная, что теперь он не отхватит от нее кусочек. Существо пахло перьями.

– Она там?

– Да, Чайл.

– Благодарю. Теперь уйди, пожалуйста. Это личное. Ей бы не хотелось, чтобы несчастный юссисси оказался

поблизости, если начнется стрельба. Она нащупала в кармане гранату.

После недолгих колебаний юссисси припустил прочь. Шан впервые заметила, что под мантиями смешных переводчиков скрывается две пары ног. Вот почему их шаги так звучат…

Она вошла.

Чайяс, высокая, будто отлитая из золота, стояла и наблюдала за движущимися снимками ландшафта, которые казались вмонтированными в каменную стену. У нее было красивое вытянутое лицо и грива пучками. Шан начала понимать, что это очень индивидуальные черты. Вес'хар уже не казались ей абсолютно одинаковыми.

– Что вы здесь делаете? – Чайяс взглянула на нее без всякого интереса. – Я вас не вызывала.

– Мой вам бесплатный совет: стоит лучше заботиться о своей безопасности. Но я здесь не для этого. Я пришла за Арасом.

– Арас взят под стражу.

– Это я знаю. Но вам нужна я, а не он. Я гефес. – Шан сделала шаг к Чайяс. Возможно, Чайяс не знает, как пахнет человек в лучшие времена. Может, она не учует, что Шан на взводе? – Вот она, я. Таким образом, проблема – биологическое оружие в руках человечества – решается сама собой. Отпустите Араса.

– Эту угрозу мы уже нейтрализовали, когда привезли вас на Вес'едж. С чего мне идти на уступки?

– Потому что так будет правильно. Он сделал это для меня. Объект риска – я, а не он.

– В этом-то и проблема. Он поступил не как вес'хар. Он поставил личную прихоть выше общего блага.

– Что ж, я могу исправить это. У вас есть только один шанс узнать, что такое люди и как с ними бороться, и это шанс – я. – Шан завела руку за спину, опустила вдоль позвоночника, ощутила под пальцами согретый ее телом металл и вытащила из-за пояса пистолет так, как делала тысячу раз до этого. Он описал тщательно отработанную траекторию-дугу. Дуло уперлось в левый висок Чайяс. Шан держала оружие двумя руками. Чайяс не шевельнулась. Действительно, откуда ей знать, как выглядит пистолет и для чего его достают…

– У вас под кожей огни, – сказала матриарх.

– Лучше подумай о пушке, дорогуша.

– Она убьет меня?

– Она может.

– А почему вы хотите это сделать?

– Это то, что люди делают, когда хотят чего-то добиться. Я хочу, чтобы ты отпустила Араса.

– Иначе вы меня убьете.

– Возможно.

– Мой род на этом не прервется. Я не боюсь смерти. Шан сняла пистолет с предохранителя.

– Я тоже. Но тебе прекрасно известно, что вес'хар нужны мои знания. Отпустишь Араса – и я обеспечу вам полную, безоговорочную поддержку. Если с ним что-то случится, будете сами выпутываться. Я пришла в твой дом с оружием, а ты даже не смогла меня остановить. И как вы намерены при этом справиться с целой армией?

В запахе Чайяс отчетливее стал кислый оттенок.

– Я не торгуюсь с гефес.

– Я единственная, кто может распространить эту заразу среди человечества. Без меня балансу ничто не угрожает.

От Чайяс не пахло страхом. Зрачки ее золотистых глаз, узкие щелки, образовывали тонкий крестик на выпуклом топазе.

– Это оружие не такое мощное, как то, из которого тебя ранили исенджи?

– Вероятно, да. – Шан услышала свой ответ со стороны, будто бы находилась вне собственного тела. Какого черта я это делаю? Она села и, не поставив пистолет на предохранитель, положила его на стол – так, чтобы легко дотянуться при необходимости. Вытащила из кармана гранату и повертела ее так, чтобы Чайяс смогла рассмотреть. – Но не это. Если я вытащу этот штифт, чеку, ты успеешь досчитать только до десяти, прежде чем граната взорвется и разнесет меня и эту комнату на куски. Ты понимаешь, что я имею в виду. Даже с'наатат в таком случае мне не поможет. И проблема решена…

Что за чушь я несу?

Чайяс ничего не сказала. Она разглядывала гранату, как забавную игрушку.

Думает, что я блефую.

Шан крепче сжала гранату, совершенно не вовремя задумавшись о том, что ее когти сейчас выглядят как обычные ногти.

А блефую ли я?

Блеф – это то, чего Шан сейчас не могла себе позволить. Не с матриархом.

Дальше все происходило очень быстро и совсем не по плану.

Надо показать, что я настроена серьезно. Она выдернула чеку.

– Десять. Девять. Чайяс не шелохнулась.

– Восемь. – Шан закрыла глаза. – Семь.

И вдруг Чайяс будто бы все поняла, потому что в воздухе резко запахло кислотой, а мощная ладонь стиснула руку Шан – ту, в которой она держала гранату, – и пригвоздила ее к столу, едва не раздавив кости. От боли и удивления Шан распахнула глаза.

Чайяс не отпускала.

– Вставь чеку на место. Быстро.

Гнев матриарха, как кипящий уксус, заполнял воздух. Боль казалась почти нестерпимой, но Шан не сдавалась.