– Это разумно. Если резко понизить уровень смертности, то мы получим такой экономический кризис, по сравнению с которым падение пенсий 2136 покажется сказкой.
– Я говорю правду.
– Возможно. А ты ничего случаем не забыла? Она отвела глаза, чтобы обтянуть рукав.
– Какие-то подробности всегда остаются, Эдди.
– А как насчет «Хируорда»? Похоже, она действительно не поняла.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Да ты что? Ты тут – старший офицер, и ты не знаешь, что мы сориентировали на этот сектор предположительно вооруженный космический корабль?
– Я на самом деле ничего об этом не знаю.
Вряд ли ей удалось бы намеренно так покраснеть. Похоже, Окурт сегодня огребет как следует.
– А ты откуда знаешь?
– Не спрашивай. Профессиональная этика не позволит рассказать.
– Вот ублюдок, – прошипела Линдсей, но смотрела она в сторону, значит, имела в виду не его. – Что за игру он ведет? Даже не удосужился довести до моего сведения, что они проведут эксгумацию тела Дэвида, чтобы проверить его на эту дрянь. Прости, что я бешусь, но меня достало быть не в курсе дела.
– Ты правда не знала?
– Конечно, нет!
– Не сомневаюсь, нашим инопланетным друзьям тоже не сообщили. Нанести оскорбление сразу двум враждующим и очень продвинутым в области технологий державам – полный идиотизм. А что если они объединятся против нас?
– Это мы с тобой понимаем, и, может, понимает Окурт, но приказы отдает не он – его МИД держит на коротком поводке.
– Что будешь делать, когда аборигены узнают?
– А как они узнают?
– Не существует монополии на информацию. К операции привлекут многих: продовольственное обеспечение, заправка, сама знаешь. Они расскажут это своим родным на Земле, потом об этом покажут репортаж в новостях, и вес'хар или исенджи перехватят эту информацию…
– Посмотрим.
– Может, кто-нибудь и заметил, что мы уже не самая могущественная цивилизация во Вселенной?
– Не говори со мной про политиков.
– Ладно. Если поможешь мне добраться до Вес'еджа, я буду очень внимателен. Но имей в виду, что я не работаю ни на тебя, ни на кого другого, а делаю это для себя и исходить буду из того, что считаю правильным.
Линдсей напустила на себя равнодушный вид.
– Шан гордилась бы тобой.
– Бывай.
Он повернулся и ушел. Эдди ненавидел, когда им пытались манипулировать. Неужели она обвела его вокруг пальца? Он скользнул по лестнице на нижнюю палубу и поцарапал руку о перила.
– С-сука… – прошипел он, сам точно не зная – по поводу ссадины или обращаясь к Линдсей. Из-за нее он чувствовал себя виноватым.
Но в одном она точно права. Он более или менее нейтрален. Ему нравились исенджи, нравились вес'хар. И ему хватало мужества подвергать критике собственное правительство. Но Эдди никому не доверял. Подозрение уравнивает всех.
Он задумался о том, как обращался с информацией раньше, как обращается с ней сейчас… С тяжелым сердцем он вспомнил о тихом уголке под названием Сан-Карлос-Уотер.
Глава девятая
Что-то мокрое и маленькое шлепнулось на спину, будто кто-то на нее плюнул.
Рука машинально потянулась к пистолету. В последний раз, когда на нее плюнули во время дежурства, она повернулась, собственноручно вытащила подонка из толпы и познакомила его с рабочим концом своей резиновой дубинки. Она ненавидела, когда пачкали ее форму, и ненавидела, когда к ней заходили со спины. Но на этот раз, обернувшись, Шан не увидела никого: усеянная жемчугом аллея была пустынна. Она убрала руку от пистолета.
Она попробовала разглядеть через плечо, что же произошло с ее рубашкой, но ничего не увидела. Повеяло миндалем, наверное, запах смолы тех деревьев, что растут на верхней террасе.
Странно, что Арасу во Ф'наре не нравится. С каждым днем он становился все более и более нервным. Шан, напротив, все сильнее привязывалась к этому месту. И не только потому, что ничего другого не оставалось. Когда она бродила по аллеям и переходам, ее приветствовал каждый: все знали, кто она такая и почему здесь. Она тоже начинала узнавать вес'хар в лицо. Шан чувствовала себя почти что добрым полицейским в идиллической деревушке.
Разве что не приходилось выламывать двери да разнимать драки в местном пабе. Вес'хар не проявляли какой-либо агрессии, за исключением того, что говорили иногда совершенные грубости – ненормально, нечеловечески искренне. Как они превращались из мирных горожан в жестоких психопатов, Шан не понимала.
Она шла вдоль изгиба кальдеры, сжимая в руках подарок для новобрачной – Невиан. По пути встретились двое мужчин, полностью поглощенных возней со своими малышами. Они ворковали и урчали, наблюдая за тем, как детишки пытаются посадить пучки какой-то алой травы в щелях между плитами мостовой. Мужчины время от времени откусывали небольшие куски от
А потом она подумала о Мджате, о целом острове на Безер'едже, очищенном от исенджи, и попробовала сопоставить эти две картинки. Промелькнула коротенькая мысль о том, с какой легкостью Арас продырявил башку Сурендры Парек, и о том, как он спас крохотного жучка банник от смерти в пучке зелени. Все-таки он другой до мозга костей.
Она все еще ощущала что-то влажное на спине и время от времени неосознанно передергивала плечами, пока не добралась до нового дома Невиан – лабиринта вырытых комнат, прежде принадлежавших Асаджин. Шан взглянула на плетеную корзинку нетун джай, которую держала в руке. Вес'хар не дарят подарков, но им нравится их еда, и это отличный способ пожелать Невиан счастья в замужней жизни. А еще у Шан к ней есть парочка вопросов, которые как-то не хочется задавать Местин.
Она подняла уже руку, чтобы постучать, но одернула себя: вес'хар в двери не стучат. Значит, и ей не стоит. Она входила без стука только с ордером на арест или в самых крайних случаях.
Ее взгляд тут же натолкнулся на то, что ей меньше всего хотелось видеть.
– О черт… – протянула она. – Черт! Простите!
Она вылетела из дома и захлопнула дверь. Рукой Шан непроизвольно зажимала рот – жест почти животного, глубочайшего смущения. Надо было постучать! Она привела себя в чувство грандиозным
