раствора ржаной муки называется хлебом, а поштучно ковригами. …Прочие жизненные продукты называются харчем. Вообще на харчи крестьяне не взыскательны: был бы им хлеб. …Надобно заметить, что в простые дни мясные кушанья употребляются у редких крестьян, да и в праздничные немного, ибо говядину, баранину и дичь они распродают по стороне. …В воскресные дни и праздники особенно едят ржаной хлеб. Мясо употребляется редко, и большей частью овечье или телячье. В пищу не употребляют медвежины, зайца, козла, свинины; из птиц кур и петухов». И самое замечательное: «Говядину едят редко и мало,
Еще одна парадоксальная деталь: русский (можно опустить дополнение «крестьянин», так как даже по переписи населения 1897 года в России свыше 86 % проживало в деревнях) еще в XX веке ходил в лаптях и онучах. Для европейца это тоже бедность, даже крайняя, он вообще не знал, как это можно носить. Это только «растительноядный» русский мог и на ноги одеть что-то растительное, и бедность тут опять была особого рода. Россия уже в начале XX века вышла на третье места среди промышленных держав, она была первой по производству и экспорту зерна и, самое главное, сливочного масла тоже. Одна Вологодская губерния производила сливочного масла больше, чем вся Голландия. Значит, животноводство было, и его было достаточно много, но почему не хватало кожи для сапог и они были всегда «барским» атрибутом и так невероятно дороги — порой за них можно было обменять ту же корову? А все потому, что на Руси не могли или не хотели убивать маленьких телят на мясо и кожу, лучшая кожа для обуви, как известно, телячья, на Руси просто никогда не разводили быков, которые годны исключительно для мяса и кожи. В крестьянской России, с самым мощным аграрным сектором в Европе, кожевенная промышленность была одной из самых отсталых. Впрочем, как была, так и осталась, и это обнадеживает.
К лаптям с онучами следует добавить еще одно чисто русское изобретение — валенки[16]. Русские зимы совсем не европейские, но и здесь русский смог обойтись без кожи, а значит, и крови, и хотя валенки не «растительного» происхождения, они не требуют сдирать с кого-либо шкуру.
На Руси же и в советское, постхристианское и уже без всяких постов время, основная проблема и жизни, и экономики было опять же мясо, и это не издержки социализма, в конце концов выращивать быков проще, чем строить атомные станции или ракеты, это была и есть глубокая внутренняя системная проблема по сути все еще земледельческой цивилизации. И в постсоветское время, когда Россию после петровской измены снова толкают на Запад, несмотря на все другие очевидные сдвиги в экономике, у нас по-прежнему и, как всегда, нет своего мяса, если свое зерно мы уже продаем, то мясо в основном чужое. В 2007 году Россия вошла в лидирующую пятерку экспортеров зерна и одновременно в первую тройку (!) импортеров мяса. Она вообще единственная страна в мире, которая продает избыток зерна, но вынуждена покупать недостаток мяса. Это не экономический парадокс, это экономическое проявление нашего «коллективного бессознательного». Развитие животноводства на Руси это, надеюсь, нерешаемая проблема, поскольку это не проблема экономики и бизнеса, это вопрос генотипа и стереотипа поведения земледельца.
Символически он закодирован в кладези нашего родового сознания, в русских сказках, в частности в той, где Иванушка пытается выпить воды из коровьего копытца, но сестра его предупреждает: «Теленочком станешь»; затем из лошадиного копытца — и снова предупреждение: «Жеребеночком станешь!». И, наконец, в третий сакральный раз он не слушает предупреждение и, испив из козьего копытца, символически умирает и воплощается в козленочка, в свою же жертву. Сакральный запрет на убийство и четкое предупреждение, что животная пища приводит к самоуничтожению и переходу в низшие миры.
В «Повести временных лет» в самом начале есть показательная характеристика «хороших» и «плохих» народов, первые это те, кто живут по закону предков, вторые — по собственному обычаю. Для русского сознания того времени ценность человека в равной степени зависела и от того, что он ест. Первых в числе достойных летописец называет «ктириян»: «Законъ же и у ктириянъ, глаголемии върахмане и островичи, иже от прадедъ показаньемь и благочестьемь мясъ не ядуще, (Таков же закон и у бактриан, называемых иначе рахманами или островитянами; эти по заветам прадедов и из благочестия не едят мяса)». Первые среди худших их соседи «инды»: «Ибо явъ таче прилежащим к нимъ индомъ: убийстводъица, сквърнотворящии, гнъвливи паче естьства; паче же ядять яко пси. (Эти — убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры; и даже едят, как псы.)» И после этого мы считаем себя цивилизованнее и просвещеннее наших «дремучих» предков? Мало кто знает, что в Древней Руси не ели ни коров, ни даже свиней, животная пища была в рационе, но прежде всего это были дичь и рыба. Когда Феодосий Печерский в своих «Поучениях» особо пытается унизить латинскую веру, он добавляет: «…чернецы их едят сало». Одно из обличений узурпатора Лжедмитрия заключалось в том, что он не соблюдал постных дней и ел телятину, которая на Руси считалась нечистой пищей: «…а в среду и в пяток телчья мясо и прочая нечистоты ясти» — из памятника Смутного времени.
Никонианская церковь сделала все, чтобы свести историю Древней Руси к крещению Владимира, но остались те, кто отторгнул «православие», и не только потому, что это ересь, а главным образом ради сохранения уклада и традиции русской жизни. До новейшего времени в староверческих скитах даже в скоромные дни говядина и свинина были под запретом, и это не от ветхозаветных пророков или новозаветных апостолов, те как раз с удовольствием «вкушали плоть» (понятие поста вообще чуждо всякой скотоводческой традиции), это шло словом от своих старцев, тем от волхвов, а тем уж, образно говоря, от жрецов Севера. Это шло от своего духа, мясо не принимало тело.
На Руси всегда был северный культ коровы и абсолютно был чужд атлантический культ быка. Быков в русской деревне специально не держали и тем более не разводили, за единичным исключением — для размножения. Собственно бычки, как отбраковка, были единственным потребляемым мясом. Совершенно другое отношение к корове, в деревне в старину корову не забивали на мясо, даже в случае болезни или старости, ее продавали, иногда чисто условно, главное, что нельзя было ее убивать на своем дворе, своими руками. И даже в случае срочного забоя хозяева не потребляли это мясо, а раздавали по деревне. В самые голодные годы во все времена корова оставалась священным НЗ, крестьянин мог продать себя в батраки, фиксировались случаи продажи детей, но корову не трогали. Корова также считалась обязательной частью приданого невесты, корова вообще в русских обрядах и фольклоре связывалась с женщиной, она так же, как женщина-мать, своим молоком вскармливает детей. В русском есть термины «молочные» или «сводные» братья и сестры, в зависимости от пола общего родителя, и в буквальном смысле мы все «молочные братья и сестры», дети Коровы. В культе коровы на Руси есть что-то трогательное и архаичное, она остается членом семьи земледельца, только в русской традиции все еще при рождении телки ей дают личное имя, да еще какое — Буренка, Зорька, Машка и пр. Корову нельзя «обижать», ее нельзя бить плетью, как лошадь и быка, и пастух, когда гонит стадо, всегда ударяет рядом с коровой, и если будет замечен в оскорблении коровы, ему отказывали, сама же хозяйка имела право наказывать непослушную корову веточкой, но делала это без злобы и, разумеется, без боли для животного. Еще от законов Ману: «Никогда нельзя причинять вреда учителю, толкователю Вед, отцу, матери, коровам, брахманам», как видим, корова стоит сразу за матерью и даже впереди брахмана.
В этом священном животном сидит и сакральный солярный корень К-Р, корова по славянской мифологии имеет непосредственное отношение к Солнцу, в одном мифе именно небесная корова Земун родила солнце, а в другом солнцебог Хорс передал нашим предкам священное животное. О сакральности, в смысле солярности, коровы говорят и ведические законы Ману: «дающий землю сам получает землю, дающий золото — долгую жизнь…, дающий корову — мир солнца», или: «брахман очищается, дотронувшись до коровы или посмотрев на солнце».
Священное животное нельзя убивать и тем более есть, и мяса коровы не существует, точнее, оно табуировано, если есть баранина, курятина, свинина и т. д., то для коровы это «говядина» (также в немецком «rind»-«cuh», в английском «beef»-«cow»). Если «корова», «cuh», «cow» очевидно одного источника, то «говядина», «rind», «beef» не имеют ничего общего и, скорее всего, образовались исторически недавно, после падения с Севера и распада расы, когда пали до того, что посягнули на священное животное, но богобоязнь осталась и придумали замену понятий — «мы едим не корову, а совершенно другое, неизвестно что, какую-то говядину». Те, кто не пал так низко, потомки ведических индийцев, до сих пор не знают такого слова, как «мясо коровы».
