запись: «Гнушаются очисткой, снятием шкур с палых животных, более или менее презрительно относятся к чистке печных труб и пастушескому труду. Пастушеством, по мнению местных крестьян, могут заниматься только люди, не способные ни к какому другому труду; «живодер» же попросту бранное слово. Даже для подростков пастушество зазорно, им позволительно заниматься мальчикам до 12–13 лет, но и в таком возрасте охотников мало».
В пастухи выбирали не имевших своей земли или не способных к обычной крестьянской работе, для них в деревне было свое жалко-снисходительное: «неумственные». Но и не во всякой деревне находились такие, потому и брали из чужаков, односельчанину было не только позорно, но и почти смертельно, смертельно в смысле продолжения рода. Выйти замуж за пастуха было последнее дело, «быть тебе, Машка, за пастухом!» было вроде ругательства или проклятия от матери негодной девке. Хотя браки и случались, но только если это были тоже своего рода изгои — старые девки, вдовые, не совсем здоровые. Интересно, что в деревенской традиции пастуху во время выпаса скота, а это не один месяц, воспрещалась близость с женщиной и даже с женой, если она была. Видимо, это отголоски коллективного бессознательного, когда на Севере считалось занятие скотоводством делом «неприкасаемых», которым просто не положено продолжать род. Из того же источника русское ругательное «скот», «скотина». И, разумеется, обратное у индоевропейцев: американский пастух, «cowboy», это настоящий «мачо»-мужчина, общеиндоевропейское pastor, «пастырь», в начальном значении просто «пастух», перешло в сверхуважительное «отец, наставник». Уже и у первых павших ренегатов, индоиранцев, «gopatih» — «господин, владыка», дословно означает «повелитель коров», то есть пастух.
Из той же родовой памяти на Русском Севере осталось поверье, что у пастуха обязательно есть демонические помощники, мелкие бесы, кое-где определенно «рыжие» чертенята. К слову, отношение к рыжим у русских («сам ты рыжий!», «рыжий да красный — человек опасный», «рыжих во святых нет», «с черным в лес не ходи, с рыжим дружбы не води») — еще один аспект нашего коллективного бессознательного, необъяснимый, но вполне осознанный, даже на государственном уровне. Петр I, наверное, единственный правитель в мире, издавший указ о запрещении брать рыжих на государственную службу и свидетельствовать в судах, с весьма значительным аргументом: «…понеже Бог шельму метит!»
И оказалось, что этот наш «аспект» из действительного нашего «коллективного прошлого», когда раса, на своем пути исхода с Севера, столкнулась с неандертальской расой охотников. Генетики установили, что возраст гена «рыжести» от 50 до 100 тысяч лет, и это есть наше «неандертальское», он нам достался от неандертальцев, точнее, от порочащих связей с ними. Еще один медицинский факт, «рыжие» почти стопроцентно имеют группу крови 0, как и положено расе охотников, известно, что неандертальцы питались исключительно мясом и даже практиковали каннибализм. Неандертальцы никуда не исчезли, они лишь растворились. Факт, что у русских, как и славян в целом, процент рыжих самый ничтожный среди белой расы, а в Северо-Восточной Руси их днем с огнем не найти[30]. Максимальный процент среди белой расы именно у англосаксов, обитателей Британских островов, осколков Атлантиды, а также в их метастазах — Северной Америке и Австралии. Даже у индоевропейцев в законах Ману есть замечательное место: «Не следует брать в жены девушку рыжую, болезненную, безволосую, слишком волосатую, красноглазую». Среди неиндоевропейцев, оказывается, самые «рыжие» живут в Израиле, тоже атлантические родственники англосаксов, неспроста Иосиф Аримафейский, брат Иисуса, переселился именно в Англию, возможно, и он был рыжий, как и его брат, новый «царь иудейский». Среди евреев тоже есть свой феномен, целое племя, точнее, колено Вениамина, было рыжим, и, что еще более сближает их с англосаксонскими родственными душами, было левшами.
Был и свой неандертальский, «звериный», бог. В Древнем Египте единственно рыжим был Сет, противник солнцебогов Осириса и Хора. «В третий день родился Сет, сын Геба, бог в виде человека со звериной мордой, с красными глазами и красными волосами, повелитель стихийных бедствий и войн, бог мертвой пустыни. Он появился из бока матери Нут раньше положенного срока».
В египтологии планета Меркурий (Тот-Гермес) имеет два названия — Звезда сумерек и Сет. Также Созвездие Тельца в Египте считали созвездием Сета. Альдебаран связывался с Сетом, как Сириус с Осирисом. Бык и свинья — священные животные Сета, можно сказать, что «рыжий бог», враг Солнцебога, является племенным богом скотоводов, продолжателей дела охотников-неандертальцев, которые обязаны всю свою жизнь лить кровь этих животных во славу и жертву своему богу. И, наконец, эллинистическая традиция четко связывала Сета с Посейдоном, богом-отцом Атлантиды, матерью Запада. И сам Платон описывал жителей Атлантиды с красными волосами и даже кожей. Генон просто и без сомнений заявляет, что «атлантическая традиция была традицией красной расы».
В свете северной традиции индоевропейцев Европы только германская раса еще сохранила какие-то производные-гармоники, но и из нее надо вычесть чуждый даже для нее англосаксонский аппендикс. Прежде всего, потому, что в том, что мы понимаем под англосаксонской цивилизацией, голой материалистической цивилизацией, отсутствует вообще какая-либо традиция, ибо любая традиция — это априори традиция Духа, традиция божественного в человеке. Мы не касаемся кельтской традиции, которая была изничтожена в Британии англосаксами точно так же, как индейская в Америке. Традиция существует, коли существуют носители этой традиции. Но кто есть «англосаксы»? Кто живет на острове Британия, на котором давно нет ни бриттов, ни кельтов? Хороший ответ могли бы дать сами «атланто-нордисты», в священной книге которых, «Хронике Ура Линда», сказано: «Напротив нашей тогдашней западной границы располагалась Британия и ее окрестности. Британия была страной опальных (Bannlinge), которые провинились и вовремя унесли ноги. Живших в Британии особым образом клеймили: опальным на лоб наносили красную «В», а всем прочим злодеям — голубую». Почему именно «В»? Вполне возможно, что понятие «Bastard» имеет свое начало в этой метке. В самой германской, «атланто-нордической», традиции англосаксы это низший тип, «отбросы-Bannlinge» германской расы. Также как потом англосаксонские отбросы, уже вторые производные низшего типа, растекутся от Америки до Австралии. Примечательно, что красно-голубые клейма так и не смоются со всех англосаксонских государств. Хотя в «германской семье» не принято говорить об уродце, но все равно никак ни скрыть эту необъяснимую, даже кричащую разницу между пусть «сумрачным», но могучим «германским гением» и каким-то жалким, слабым — «gentle»-менским интеллектом ни англов, ни саксов. Как еще не вспомнить нордического гения Кнута Гамсуна: «Я выбираю Гитлера не потому, что мне нравится Гитлер, а потому, что я ненавижу англичан».
Сам английский язык есть нечто нетрадиционное, аморфное, язык-бастард. Этот остров не насиловали только ленивые, этим занимались все соседи — скандинавские викинги, германские племена англов и саксов, голландский Вильгельм Оранский, нормандский Кромвель, и что замечательно, каждый завоеватель, я бы даже сказал любой, брал эту землю. Отсутствие стержня — это собственно и есть отсутствие традиции. Тот факт, что в английском языке треть составляют французские, то есть латинские корни, ставит под вопрос и стержень самого языка: то ли он германский, то ли он романский, то ли какое-то эсперанто. Отец немецкой филологии Мюллер даже не включал английский язык в германскую группу, считая его попросту неким жаргоном.
Поражает в Англии отсутствие какой-либо традиции во всех проявлениях своего общежития, все как- то даже не по-европейски голо, например, что есть национальная английская одежда? Пиджак, галстук, а что дальше? Национальные былины, сказки, песни, если это не портовые куплеты и морские байки колониальных времен? В лучшем случае Шекспир или «Алиса в стране чудес». Национальная еда? Нечто необъяснимое, как и английский юмор. Есть что-то забавное в слабости англичан к своим «английским» традициям, как и в самих собачьих бегах, дамских шляпках при лошадиных скачках, королевских повозках, лордах в припудренных париках и прочем скоморошьем консерватизме. Если посмотреть на это с какой- нибудь научной точки зрения, например, Фрейд нашел бы в этом элементарную рефлексию, сублимацию настоящей исторической традиции, и был бы прав. Почему в соседних Шотландии и Ирландии никто так не пыжится и не тянет себя за волосы, чтобы показаться «традиционней»? Потому, что там не пустое место и там остались кельтские корни и попросту ни к чему городить огород с какими-нибудь «чисто английскими традициями». Неиссякаемая ирония англичан по поводу килта и волынки коренится в их неиссякаемом, неутолимом комплексе своей безродности. В Англии весь аристократизм вертится вокруг лошадиных скачек и умения держать вилку, потому не понимают разницы между аристократией и элитой, высшей кастой, которая собственно закончилась с бриттами и кельтами.
