Геракл изумленно уставился на темную фигуру, внезапно оказавшуюся рядом с ним. Бесформенное тело, завернутое в рваные тряпки, уродливая голова с редкими волосенками, десяток глаз, раскиданных в беспорядке по рыхлой физиономии.
– Ты кто?! – в ужасе вопросил Геракл, отшатнувшись.
Чудище захохотало, разинув пасть с мелкими гнилыми зубками.
– Как? Ты меня не узнал, герой? Я Афродита, твоя любимая богиня, сам мне вчера вечером в любви признавался.
– Не может быть!
– Может, зайчонок, все может. Ну что? Идем?
– Куда?
– На Олимп, разумеется. Сегодня утром мы все собрались и решили, что ты достоин присоединиться к нашему сонму.
– К чему?
– Ну, к ватаге, банде, бригаде, как это по-человечьи будет? Раз уж дошел своим мелким умом до истинной природы богов и настоящих героев – значит, достоин.
– Вы что там, все такие? – с опаской спросил Геракл. – Никогда бы не подумал.
– Мы все разные, котик. Общее одно – о всех нас рассказывают только то, чего нет на самом деле. Зевса вон люди считают сексуальным террористом, а он уже тысячу лет как полный импотент. Посейдон плавать не умеет. Арес драк боится. Ну, меня сам видишь. Что встал? Идем!
От солнца протянулась сверкающая дорожка. Чудище подало Гераклу бородавчатую лапу.
Бывший пастух в последний раз оглянулся на лежащие внизу древние Микены, на застывшие фигуры жителей, которые казались сверху мелкими и никчемными, и, зажмурившись, ухватился за толстенный палец своей любимой богини.
Так и получилось, что Геракл, единственный из смертных, был взят богами на постоянное местожительство в их сверкающий дом на Высоком Олимпе.
А глаза писчику Геракл все-таки позднее выколол. Зачем? Так, на всякий случай. Говорят, писчику это пошло только на пользу.
