Сергей ТУМАНОВ
НУЛЕВОЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА
Это было так давно, что даже боги сейчас не вспомнят, кто правил тогда в Микенах. Древние города успели разрушиться, золотые храмы превратились в груду замшелых булыжников, а там, где росли оливковые рощи, глаза одинокого путника теперь увидят только каменистую пустыню.
Уже с утра пьяный пастух по кличке Геракл спускался с гор, тяжело помахивая суковатой палкой и отгоняя от края обрыва тупоголовых баранов. Бараны то и дело лезли поперек тропинки, норовя столкнуть в пропасть сородичей. Пастуха они не слушались, напоминая ему его собственную жену Мегару, которая держала муженька под деревянной подошвой и постоянно задавала трепку по любому поводу.
– Скоты проклятые, – заплетающимся языком бормотал Геракл, наблюдая, как плывут и колышатся перед глазами заросшие кустарником скалы, словно Посейдон внезапно стал богом земной поверхности, и теперь весь Пелопоннес покоился на океанских волнах, раскачиваясь словно трирема. – Как же вы мне надоели…
– Бе-е-е-е-е, – отвечали бараны гнусными голосами, пытаясь водить вокруг Геракла бестолковые хороводы.
Надо сказать, что Геракл был мужчиной крупным, но очень неповоротливым, а кроме того – обиженным на голову. Обидела его в детстве богиня несчастного случая Алкорна, уронив на голову орущего младенца тяжелую амфору. С тех пор Геракл только и делал, что совершал различные глупости. То конюшни затопит, то деревенского учителя невзначай пристрелит, а то и вовсе бродит по полю за воронами и пугает их, гремя медными тарелками. Некоторое просветление находило на него только после изрядной выпивки. И чем обильнее было принятое на волосатую грудь вино, тем лучше соображал наш герой. В такие минуты он казался сам себе очень хитрым, очень изворотливым и красноречивым, словно афинский философ. Надо ли говорить, что по сей причине наш пастух почти не просыхал?
Вот и сейчас, опорожнив в харчевне у старого Адмета полбадьи неразбавленного фиванского, он чуял в себе достаточно сил, чтобы свернуть гору, и достаточно разума, чтобы переспорить целый выводок гермесов. В такие минуты он всегда мечтал о лучшей доле.
– Хочу быть героем… – бубнил пастух, пытаясь перешагнуть через застрявшую овцу. – Героем быть хочу.
Он давно мечтал стать героем.
Герои – они такие славные парни! Сильные и хитрые. Мочат врагов почем зря, убивают диких зверей и не менее диких варваров, завоевывают города и деревни, крадут сокровища и совращают царских дочерей. Но главное – они делают что хотят, а не то, что им прикажет хозяин стада или жена Мегара.
Он так размечтался, что не сразу расслышал противный до тошноты голос Старого Адмета, настигший его сверху, словно дребезжащая стрела Зевса Покровителя Кредиторов.
– Эй, Алкид! Совсем мозги залил, ничего не слышишь! Или собственное имя забывать стал? Позорная кликуха понравилась?
Пегая голова держателя харчевни высовывалась из-за края ближайшей скалы, точно наглядное напоминание о невыплаченных долгах.
Тут надо пояснить, что Геракл стал Гераклом совсем недавно, на прошлой неделе, когда он с пьяных глаз не разминулся со святилищем богини Геры и повалил лбом пару деревянных колонн у входа. Святилище в результате напоминало сейчас уменьшенную копию олимпийского храма, пострадавшего от набега спартанцев. А дебошира пастуха с тех пор иначе как Гераклом (то есть дословно Идиотом имени Богини Геры) и не называли.
Старый хрыч Адмет кряхтя сполз на тропинку, тут же скривился и нежно погладил поясницу.
– Бегай тут за тобой, никакого здоровья не хватит.
– Привет, Адмет.
– Ну-ну. Только не думай, что я притащился ради пустых приветствий. Деньги когда отдашь? Сегодня опять опустошил половину погреба и сбежал, пока меня не было.
– Я бы подождал, да овцы ждать не захотели.
– У пастуха во всем овцы виноваты. Учти, я разносчиков предупредил. Вина в кредит больше не получишь.
– Я отдам, Адмет. Вот хозяин заплатит, и сразу отдам.
Хрыч ощерился, показав гнилые зубы.
– Хозяин?.. Ты что, отброс Аида, думаешь я не знаю, что хозяин не заплатит до тех пор, пока не возместишь убытки от разрушенной конюшни и утонувших лошадей? А еще городу выплачивать за давешний храм! – И добавил презрительно: – Геракл…
– Это все мелочи, дружище. Настоящий мужчина на них внимания не обращает.
– Это кто настоящий мужчина? Ты? Пьянь портовая!
– Давай отработаю.
Адмет скрипуче заперхал.
– Не смеши дедушку. Отработает он! Как? У меня нет конюшен, чтобы ты их смог затопить. И нет рыжего осла, чтобы ты мог содрать с него шкуру и ходить в ней по городу, выдавая за львиную. В общем, таланты на пеплос, иначе хуже будет.
– Ты ведь знаешь, я беден, как храмовый ужик.
Из-за поворота показались внушительные фигуры трех адметовых прислужников, которые окончательно перегородили овцам дорогу. Сквозь хоровое недовольное блеяние слышался визгливый голос старикана:
