У него был мальчишеский вид — такой смущенный, такой виноватый и растерянный. Я замерла, прижимая к груди свою футболку, и глядела на него завороженно. Мне перестало казаться, будто я совершила глупость, и уж тем более — жестокую глупость. Кроме растерянности на лице Олега отчетливо было написано блаженство, и я знала, что стала этому блаженству причиной. Просто сейчас он боялся потерять меня. Как можно потерять то, что никогда тебе не принадлежало?
— Я думаю, мы еще встретимся, — как можно нежнее произнесла я.
— Ну да, когда ты выйдешь замуж, нарожаешь детей, а потом решишь развестись и наймешь адвоката. Им окажусь я! Учти, я возьму за это дело бешеные деньги!
— Ты неудачно шутишь последнее время, — заметила я, хотя понимала, что так он старается защитить себя, — к тому же я никогда не выйду замуж.
— Мне кажется, он любит тебя, — успокоил меня Олег, — тебя нельзя не любить. И что ты мучаешься, он ведь при тебе, вы живете вместе?..
— Люди могут жить вместе по разным причинам, разве ты не знал этого?
Олег посмотрел на меня недоверчиво.
— Но не ты. Ты-то ведь любишь его.
— А он меня — нет! — с каким-то глупым упорством продолжала настаивать я.
— Поговори со мной об этом, — серьезно предложил Олег, снова усаживаясь на траву, — почему ты так решила?
Я заметила ему, что его брюки окончательно испорчены. Но Олег только махнул рукой и, к моему непритворному ужасу, еще и поерзал из стороны в сторону.
— Рассказывай, — приказал он, похлопывая по траве рядом с собой.
Я села около него и прислонилась спиной к его теплому боку.
— Он изменяет мне.
— Ха! Большая половина мужского человечества изменяет своим любимым, но не перестает их любить! И вообще, у тебя есть доказательства?
— Его любви или его измены? Хотя, ты знаешь, есть и то, и другое. — Я рассказала Олегу о звонках, о новой квартире.
Он пожал плечами, и я почувствовал в этом жесте досаду.
— В конце концов, я отказываюсь тебя понимать. Он причиняет тебе боль, тебе с ним неуютно, ты не доверяешь ему. Мало того, у вас разные интересы, нет общих друзей, и твои знакомые ненавидят его, я так все понял?
Я кивнула.
— И что?
— И что? — переспросила я.
— И ты его любишь, и ты все еще хочешь оставаться рядом с ним и мечтаешь даже выйти за него замуж.
— Да! Да! Особенно последнее. Я попытаюсь тебе объяснить. — Мне стало вдруг ужасно смешно.
Вот бы Егор видел эту сцену — полураздетый юный красавец, к которому я прислоняюсь как к брату, с которым только что переспала и испытала от этого настоящее удовольствие и которому я рассказываю свои сокровенные тайны и мечты. Должно быть, все это нелепо. Плевать!
— Так вот, я много об этом думала. Как ни глупо это звучит, я хочу чувствовать себя уверенной в завтрашнем дне!
Олег фыркнул. Действительно глупо.
— Умом я понимаю, — продолжала я, — что штамп в паспорте не даст мне этой уверенности, что это формальность, но я цепляюсь за нее всем сердцем и душой, понимаешь, мне кажется это последней надеждой.
— Роди ему сына. Роди! Не дожидаясь никаких предложений!
— Это будет ловушкой для него, да и для меня тоже.
— Боже, — вздохнул Олег, — как же ты любишь осложнять жизнь и себе, и другим! Зачем придумывать последствия, а? Все само собой разрешится, хочешь ты этого или нет. Давай я поговорю с ним? — Последнюю фразу он произнес чуть ли не с отвращением.
Я толкнула его в бок:
— Совсем сбрендил!
Несмотря на откровенность, я не чувствовала по отношению к Олегу раздражения, как это обычно случается, если неожиданно доверишься человеку. И на беседу со случайным спутником, мнение которого меня не интересует, это не было похоже. Я была благодарна тому, кто придумал эту жизнь, нарисовал это небо, под которым нам сейчас так легко дышится, вырастил эту траву, примятую нашими телами, дал нам слова, мысли, чувства, только не научил, как распоряжаться всем этим. Оттого и казалось, будто ты одновременно властитель и раб. Я знала, что слишком от многого завишу, но сейчас думать об этом не хотелось, на меня нашло какое-то смиренное спокойствие, уверенность в том, что мое решение правильно. Я все-таки куплю эту квартиру, я заставлю Егора задуматься над тем, почему его планы не удаются, и он поймет, что уходить от меня не следует.
Когда я поделилась своими планами с Олегом, он расхохотался, обнял меня и ничего не сказал.
Прощаясь у моего подъезда поздним вечером, утомленные и счастливые, мы оба знали, что увидимся не скоро. Этот мальчик не был для меня чем-то вроде игрушки, которая вовремя попалась под руку, но и откровением юности не стал. Я отвлеклась, я открылась, но самой себе — не ему. Он же стоял передо мной, влюбленный и покорный, и понимание читалось в его глазах.
— Можно я буду звонить тебе время от времени?
— Хорошо.
Я продиктовала номер, он повторил набор цифр тихим, металлическим голосом.
— Когда ты приедешь к нам?
— Как только найду покупателя. Но я не хочу тебя видеть в вашей квартире, мне будет неловко.
— Хочешь, я сам займусь продажей. Я уговорю маму.
Я отрицательно качнула головой. Он заговорил о чем-то убедительным тоном, протягивая ко мне руки. Я не слышала его. Мне представлялась моя одинокая постель, молчаливый телефон на столике, длинная ночь, которую я не желала делить с этим добрым, умным мальчуганом. Он был слишком хорош, для того чтобы так лгать ему.
Я повернулась и открыла дверь в подъезд.
— Марина! Обещай мне, что постараешься… полюби себя!
Его слова ударили в спину с такой силой, с такой тоской, что я задохнулась. И стала подниматься по лестнице, упрямо переставляя тяжелые ноги, хотя больше всего на свете мне хотелось лечь и не двигаться, застыть на холодном полу среди окурков, плевков и пыльных следов чьих-то шагов. Но я шагала, и мне становилось все легче и легче.
Егор не звонил вот уже трое суток, хотя в последние его командировки и я, и он привыкли к долгим междугородным переговорам. Мы часто трепались ни о чем, сюсюкая в трубку какие-то нежности, а после оплачивали километровые счета. Я напрасно ожидала чего-то подобного и в этот раз.
С работой между тем был полный порядок. Во-первых, звонил Сашка и радостным голосом поведал мне, что Танька оклемалась. Стало быть, еще одна сделка подходит к удачному завершению. Во-вторых, покупатель на квартиру Эльмиры оказался сговорчивым малым, несколько театрально закатывающим глаза от восторга по поводу ее хором. Договорились, что он на днях внесет задаток. Риелтора при нем не было, мужик самостоятельно решал все вопросы.
— Жене хочу сюрприз сделать, — басил он, носясь по квартире, — вот вернется из отпуска, а тут ей подарок.
Повезло бабе, вздыхала я мысленно.
Хотя жаловаться на судьбу мне уже надоело. Да и несправедливо это было. Если выписать на листочек все плюсы моего существования, они явно перевесят минусы. Вернее, один здоровенный минус — отсутствие Горьки. У меня есть любящая мама, есть подруга — единственная, пусть и вздорная, бесцеремонная, зато верная. У меня есть юный поклонник, у которого очаровательная, хоть и некрасивая родительница, а она в свою очередь имеет большую, удобную во всех отношениях квартиру. Квартира
