мистеру О'Доннелу, и он сразу поднял его. И…
Делберт выразительно скосился на свое окровавленное плечо.
– Я думал, Ларри прикрывает тебя. Он же кричал кому-то «отойди».
Сказал, а у самого щеки заполыхали от стыда за та-кую наивность. Надо было лучше запоминать уроки О'Доннела. Тогда сумел бы за минутной гордостью увидеть неизменную жестокость.
– Он моей маме кричал, – сказал Делберт. – Это она меня закрыла, чтобы мог спрыгнуть. А мистер О'Дон-нел потом оттолкнул ее.
Я почувствовал, как мой мозг начинает вертеться внутри черепа. Паула Энсон ради сына пошла против обшины? Нет, никаких скоропалительных выводов, одного раза хватит. Если Паула решила прикрыть Делберта, то это потому… потому что… – Она не хотела, чтобы кого-то из Энсонов отдали на заклание? – спросил я.
– Ага. – Делберт осмотрелся и, решив, что до кровати идти слишком далеко, присел на пол. – Она всегда этого боялась. Потому и кроликов держала. Я опустился на ковер рядом с ним. Мальчик выглядел так, словно вот-вот свалится в обморок. Сколько же крови он потерял? Ни разу не закричав от боли, даже в ту минуту, когда в его тело вошла пуля.
– Дай я посмотрю твою рану.
– Не надо! – выпалил он. – И так болит. А ты все равно не врач. Не трогай, хоть пока я отдохну, хорошо?
Его дыхание было неровным, а глаза горячечно блестели. Я решил, что настаивать не стоит. Если мальчишка еще сильнее разнервничается, вреда будет больше, чем пользы от неуклюжей перевязки. Лучше побыстрее вызвать «Скорую помощь». А для начала успокоить Делберта. И самому неплохо бы успокоиться.
Пока я рассуждал, мальчик вернулся к прежней теме.
– Мама… – выдохнул он. Язык метнулся по пересохшим губам. – Она изо всех сил старалась спасти имя… честь семьи. Даже не обращала внимания на то, что некоторые над ней подшучивали из-за кроликов. У нас ведь не держат никаких животных. Смысла нет: кормить надо, ухаживать, а при первом же дожде их в клочья разорвут. Если бы мамины кролики не в клетке сидели, им бы ни одного дождя не пережить. Ну, и если бы другой жертвы не было.
– Хочешь сказать, твоя мать рассчитывала предложить вместо тебя кроликов?
Он кивнул.
– Так моухейиам не обязательно жрать человечину?!
Делберт слабо пожал плечами.
– Я читал в одной из книг мистера О'Доннела, что и вампиры могут какое-то время пить кровь животных, а не людей. Только от этого они слабеют и сходят с ума. С нашими происходит то же самое.
– Выходит, они ближе к вампирам, чем к классическим оборотням?
– Вряд ли. Больше ничего не совпадает. Я в этом слабо разбираюсь, мистер О'Доннел лучше бы объяснил.
– Если я еще раз его увижу, я его убью.
Это не было пустой угрозой. Ничего общего с истеричной или пьяной обидой, никакой похвальбы. Я сам не ожидал, что смогу так холодно говорить о ком-то. Но как в начальной школе твердо знал, что хочу быть писателем, так и сейчас хотел при первой же возможности уничтожить Ларри О'Доннела. И был уверен, что сделаю это. Писателем ведь стал.
– Не надо, Уолт.
Делберт правильно расценил выражение моего лица и холодность тона.
– Не надо, – повторил он. – Айрис правду сказала – убийцу любить невозможно. Всегда будет страх примешиваться. Что-то в тебе появится внутри, от чего любой женщине рядом с тобой будет страшно. И до конца ни одна перед тобой не раскроется.
– Я уже убил Чеда, так что…
– Мистер О'Доннел – человек, – перебил меня Делберт.
В последнем он был прав. Но поговорить обо всем [, этом мы сможем попозже. Когда найдем хозяев дома и объясним свое невероятное вторжение. После того как Делбертом займутся врачи, а отряд полицейских со всем необходимым оборудованием отправится в туннель на поиски Джейка.
– Пойдем, – сказал я. – Пора показаться людям. Вызвать помощь. И умыться для начала.
– Зачем? – устало отозвался он. По привычке оперся на правую руку, чтобы встать, и сморщился от боли. – Думаете, с грязными лицами они нас не узнают?
Попросить объяснения странной фразе я не успел. Поднимаясь, Делберт сильно пошатнулся, едва не упал, и я, дурак толстокожий, наконец-то понял, чего ему стоило проползти по туннелю и подняться по выбоинам в стене. Подхватил его, обнял, поддерживая, и забормотал:
– Спокойно, Дэл, все будет хорошо, очень скоро будет хорошо.
Губы Делберта судорожно дернулись.
– Идем, – прошептал он.
Я не стал возражать. Медленно повел его к двери, левой рукой распахнул ее, и мы оказались в комнате гораздо большей. Широкие полосы лунного света лежали на старой мебели, переползали потертый ковер, чтобы забраться на диван. Я увидел допотопный телевизор в углу. Длинный журнальный столик, заваленный яркими цветными бумажками. Этажерку в стиле тридцатых годов с резьбой на стойках. Чуть левее нее висела большая картина: серая гора, с которой течет ярко-голубой ручей – наверное, имелся в виду
