Скромность образа жизни Ленина в Кремле стала частью легенд. Квартиру он занимал небольшую, жалованье было низким. В посвященной Ленину литературе неизменно упоминается сердитая записка, направленная им Бонч-Бруевичу, когда тот без ведома Ленина повысил его жалованье с 500 до 800 рублей в месяц[136]. Ленин сторонился фотографов, скульпторов, портретистов, старался избегать подхалимов. Все это согласовывалось с его природными наклонностями, но подобным поведением он подавал также пример и подчиненным. Более всего Ленин стремился вытеснить новым трудовым укладом вопиющие традиции развращенной, никчемной, тщеславной царской бюрократии, доказавшей свою полную несостоятельность. Прислуживание и лесть представляли собой большую опасность, поскольку могли отвлечь от главной цели, заключавшейся в обновлении России, в устранении Обломовых и замене их Фаустами и Генри Фордами. Если для передового отряда необходим новый эталон, такой еще в гораздо большей степени требуется для всей нации в целом.
«У нас мало
писал Ленин в сентябре 1918 г.[137]. Мифическое жизнеописание Ленина, созданное требованиями культа, целенаправленно носило нормативный характер: назначением его как раз и было воспитание людей в определенном духе, который соответствовал бы ценностям, олицетворенным в образе вождя; ведь Владимир Ильич Ленин был больше реальной личности: своими трудами он подчинил своей воле ход истории, благодаря чему стал неподвластным тлению провозвестником пути к социализму.
3. Ленин в большевистской мифологии 1917–1922 годов
Основы ленинского культа были заложены еще при его жизни. Составился этот культ из различных элементов, усилиями различных людей. Рабочие, крестьяне, партийные агитаторы, высшие партийные сановники превозносили Ленина как гениального вождя. Процесс возникновения культа был достаточно стихийным. Ленинский стиль руководства, безусловно, нашел отклик в массах, однако в гораздо большей степени появлению культа способствовала политическая необходимость: сложившаяся обстановка настоятельно требовала впечатляющих образов и символов, которые могли бы придать законность большевистскому режиму. Печать распространяла идеализированный образ Ленина по всей России. За годы пребывания Ленина у власти этот образ менялся, но позднее стал краеугольным камнем созданного мифа. Пропаганда первых лет революции дала толчок развитию советской агиографии и советской демонологии. Именно на этом причудливо-фантастическом фоне постепенно возник миф о Ленине. Партия строила и всячески раздувала этот миф с целью укрепить свою власть и упрочить новый политический строй.
Пропаганда первых лет революции
Власть нельзя удержать исключительно посредством декретов. Власть предполагает связь между верхами и низами, опирающуюся на доверие. Низы должны убедиться в легитимности правителей и проникнуться расположением к ним. Первый же изданный Лениным декрет от лица Председателя Совета Народных Комиссаров снискал ему широкую народную поддержку. Это был Декрет о земле. Декрет, за подписью Владимира Ульянова-Ленина, был опубликован в газетах «Правда» и «Известия» а также циркулировал в виде листовок, изданных громадным тиражом. Одним росчерком пера Ленин, заручившись одобрением Съезда Советов на заседании 26 октября 1917 г., уничтожил дворянское и монастырское землевладение с последующим распределением земли крестьянскими земельными комитетами. Фактический механизм передачи земли оставался неясен, однако из декрета явствовало со всей очевидностью, что большевистское правительство во главе с Лениным отдавало землю крестьянам, которые ее столь сильно жаждали. Если какой-либо шаг и делал Ленина похожим на царя-освободителя, то именно подписание декрета о земле, подтверждавшее справедливость старой крестьянской поговорки: «царь помилует, царь и пожалует».
Ленин одной рукой дал землю, а другой отнял хлеб. Жесткая политика военного коммунизма стала истинным бедствием для российского крестьянства со времени ее принятия в 1918 г. и до отмены ее в 1921 г. В села нагрянули отряды вооруженных рабочих, уполномоченные реквизировать продукты питания на нужды армии и жителей городов. Гражданская усобица привела к кровопролитию, исход которого должен был определить характер власти в России. Вооруженная борьба разыгралась на необъятных просторах страны от Сибири до Украины, однако главной целью политиков было добиться лояльности гражданского населения. Обещания белых соперничали с обещаниями красных. Но могли ли последние заслонить суровую действительность военного коммунизма, когда предпринимались попытки строжайшего контроля над производством и распределением всех товаров? Могли ли обещания будущего изобилия вдохновить людей, доведенных до крайней степени нужды и лишенных всех прав, кроме права на болезнь и смерть? Гражданская война, разразившаяся в России после трех лет войны с Германией и революционных потрясений 1917 года, разрушила последние остатки промышленности, остановила транспорт, вызвала нехватку продовольствия. Напоминая о Смутном времени, продолжительной внутренней междоусобице начала семнадцатого столетия, эта война опустошила русские деревни и города, вымиравшие от голода и эпидемий холеры и брюшного тифа. Как и следовало ожидать, большинство крестьян враждебно встретили появление продотрядов, изымавших зерно: многие полагали, что коммунисты, отбиравшие у них хлеб, вовсе не те самые большевики, которые даровали им землю (партия была переименована в марте 1918 г.) [138]. Однако в целом крестьянство продолжало поддерживать коммунистов. Во многом этой поддержкой они обязаны были широкой пропагандистской кампании, проводимой самыми разнообразными способами членами партии и их сторонниками на протяжении гражданской войны. Именно эта агитация и послужила опорой для возникновения культа Ленина.
В книге «Что делать?» Ленин называл агитацию концентрированным эмоциональным призывом, обращенным к необразованным массам и рассчитанным на то, чтобы возбудить их негодование против несправедливостей, чинимых приспешниками самодержавия и капиталистами. Агитаторы должны произносить речи, а пропагандисты прибегать к печатному слову для разъяснения более сложных вопросов искушенным читателям[139]. После революции агитация была приспособлена к новым условиям Советской России. К устному слову добавился широкий набор других средств коммуникации — в частности, общедоступные спектакли. Празднества, уличный театр, кинематограф, радио, плакаты, живопись, безделушки, спешно воздвигнутые статуи и бюсты, эмблемы, значки, флаги, стяги, монументы и листовки несли простейшее содержание, доступное даже неграмотным. Капиталисты, империалисты, Николай Второй, помещики, попы, неграмотность, Антанта — воплощали в себе зло и считались врагами. Рабочие, крестьяне-бедняки, коммунисты олицетворяли добро и являлись друзьями народа.
Хотя новый режим придавал агитации огромное значение, особенно в годы гражданской войны, организация дела не была централизована до осени 1920 г., когда Центральный Комитет образовал Агитпроп — отдел агитации и пропаганды, а Народный комиссариат просвещения сформировал отдел политического просвещения — Главполитпросвет. В годы войны главным учреждением, заведовавшим агитацией как в армии, так и среди гражданского населения, являлся ПУР — Политуправление Реввоенсовета Республики. Одновременно, настоящий поток агитационного материала поступал их местных партийных комитетов и беспартийных организаций — от рабочих клубов и местных советов[140]. Первыми крупными агитационными событиями стали широкое
