И, наконец, поднявши к небу взор,Ушел. В недоумении глубокомВоскликнул муж приятелю вослед:«Куда же вы? Сейчас готов обед».LXIXАндрею не до кушанья. ДомойОн прибежал и кинулся на шеюСперва к хозяйке, старой и кривой,Потом к оторопелому лакею…Потом к собаке. С радостью большойОн дал бы руку своему злодеюТеперь… Он был любим! он был любим!Кто мог, о небеса, сравниться с ним?LXXАндрей блаженствовал… Но скоро в немДругое чувство пробудилось. Странно!Он поглядел задумчиво кругом…Ему так грустно стало — несказанно,Глубоко грустно. Вспомнил он о том,Что в голове его не раз туманноМелькало… но теперь гроза бедой,Неотразимой, близкой, роковойLXXIЕму представилась. Еще вчераНе разбирал он собственных желаний.При ней он был так счастлив… и с утраТоской немых, несбыточных мечтанийТомился… Но теперь — прошла пораБлаженства безотчетного, страданийРебяческих… не возвратится вновьПрошедшее. Андрей узнал любовь!LXXIIИ всё предвидел он: позор борьбы,Позор обмана, дни тревог и скуки,Упрямство непреклонное судьбы,И горькие томления разлуки,И страх, и всё, чем прокляты рабы…И то, что́ хуже — хуже всякой муки:Живучесть пошлости. Она сильна;Ей наша жизнь давно покорена.LXXIIIОн не шутя любил, недаром… Он,В наш век софизмов, век самолюбивый,Прямым и добрым малым был рожден.Ему дала природа не кичливый,Но ясный ум; он уважал законИ собственность чужую… Молчаливый,Растроганный, он медленно лицоСклонил и тихо вышел на крыльцо.LXXIVНа шаткую ступеньку сел Андрей.Осенний вечер обагрял сияньемКресты да стены белые церквей.Болтливым, свежим, долгим трепетаньемВ саду трепещут кончики ветвей.Струями разливается с молчаньемВечерним — слабый запах. Кроткий светРумянит о́блака свинцовый цвет.LXXVСадится солнце. Воздух дивно тих,И вздрагивает ветер, словно сонный.Окошки темных домиков на мигЗарделись и погасли. ОтягченныйРосой внезапной, стынет луг. ЗатихВесь необъятный мир. И благовонный,Прозрачный пар понесся в вышину…И небо ждет холодную луну.LXXVI
