За ним… играет он в картишки…Не платит… но как разговорЕго любезен, жив, остер!Как он волочится небрежно!Как он насмешливо влюблен!И как забудет безмятежноВсё, чем на миг был увлечен!XXXНо мой помещик? Не пора лиК нему вернуться, наконец?Пока мы с вами поболтали,Читатель, — староста, кузнец,Садовники, покинув тачки,Кондитор, ключник, повара,Мальчишки, девки, кучера,Столяр, кухарки, даже прачки —Вся дворня, словом, целый часСправляла «ветхий тарантас».И вот, надев армяк верблюжий,На козла лезет кучер дюжий;Фалетор сел; раздался крик*Ребят; победоносно взвилсяПроворный кнут — и шестерикПеред крыльцом остановился.XXXIВыходит барин… целый домЗа ним идет благоговея.Безмолвно — в шляпах с галуном,Надетых криво, два лакеяВедут его… Приятель нашДетей целует, на подножкуЗаносит ногу, понемножку,Кряхтя, садится в экипаж,И под его дворянским телом,Довольно плотным и дебелым,Скрипят рессоры. «Взят тюфякНа всякий случай! Ты, дурак,Смотри, под горку тише… Что выМне в ноги положили? стой!Где ларчик?» — «Здесь». — «А! Ну, готовы?Пошел!.. Я к вечеру домой».XXXIIУехал барин. Слава богу!Какой веселый, дружный гам,Какую шумную тревогуВсе подняли! Спешит АдамАдамыч в комнатку… гитару(Подарок будущей жены)Снимает тихо со стены,Садится, скверную сигаруС улыбкой курит… и не разИз голубых немецких глазСлеза бежит… и край любимыйОн видит снова — край родимый,Далекий, милый… и, покаЕще не высохли те слезы,В убитом сердце старикаВзыграли радостные грезы.XXXIIIПомещик едет. Легкий сон,Надежный друг людей дородных,Ям овладел… не видит онРавнин окрестных плодородных.О Русь! Люблю твои поля.Когда под ярким солнцем летаСветла, роскошна, вся согрета,Блестит и нежится земля…Люблю бродить в лугу росистомВесной, когда веселым свистомИ влажным запахом полнаСтепей живая тишина…Но дворянин мой хладнокровноПоля родные проезжал;Он межевал их полюбовно,Но без любви воспоминалXXXIVО них… Привычка! То ли дело,Когда в деревню как-нибудьМы попадем, бывало… Смело,
