– Идемте, - сказал Доппель.
Они пошли в соседний вагон. Дверь из тамбура в коридор не открывалась. Что-то мешало. Ганс услужливо поднажал, протиснулся в образовавшуюся щель.
– Тут покойники.
Пахло пороховым дымом. На полу коридора в нелепых позах лежали два эсэсмана. В дальнем конце коридора тоже кто-то лежал. Из ближайшего купе вышел крупный мужчина в штатском с револьвером в руках.
– Кто такие?
– Доктор Эрих-Иоганн Доппель.
– Документы.
– Позвольте.
– Не позволю, - он обернулся к двери купе, сказал что-то неразборчиво. Оттуда тотчас появились еще один штатский и обер-штурмфюрер СС.
– Пройдите в купе, - мужчина говорил властно.
Доппель, Отто и Ганс двинулись в купе.
– Один. Остальным остаться на месте.
Доктор Доппель вошел. Стекло окна в купе было разбито. Ветер развевал занавески. В углу на диване сидел, съежившись, солдат, возле него два раскрытых чемодана. Вещи в них перерыты и лежали мятыми горками.
– Документы.
Доппель достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и протянул мужчине в сером костюме.
– Оружие.
– Нету.
Мужчина бесцеремонно ощупал его карманы. Потом внимательно рассмотрел паспорт.
– Что вы здесь делаете?
– Слышал стрельбу.
– Ну и что? Вы всегда бежите на выстрелы?
– Но позвольте, что, собственно, происходит?
– Здесь вопросы задаю я. Присядьте. Так что вы делали в этом вагоне? Где вы едете?
– В соседнем.
– Один?
– С семьей.
– Куда?
– В Словакию.
– По делам?
– Я не могу вам ответить на этот вопрос.
– Мне вы должны отвечать на любой вопрос. Обер-штурмбанфюрер Шлифман, - представился он, сердито сдвинув белесые брови.
– Простите. По делам. Особое поручение партайгеноссе Бормана.
– Что за люди с вами?
– Мои подчиненные.
– Вам кто-нибудь знаком из едущих в этом вагоне?
Доппель посмотрел на солдата.
– Нет.
Шлифман впился в Доппеля взглядом, потом чуть прищурился.
– Фридрих фон Ленц. Вам ничего не говорит это имя?
– Гм… Имя я слышал. Если не ошибаюсь, он несколько дней жил в нашей гостинице в Гронске.
– В Гронске?
– Да.
– Что вы делали в Гронске?
– Комиссар рейхскомиссариата Остланд.
Шлифман кивнул.
– А где сейчас Фридрих фон Ленц?
– Представления не имею.
– Кто-нибудь из ваших людей его тоже знал?
Доппель подумал о Пауле. Ведь это парнишка увидел фон Ленца и хотел расспросить его о своей матери. Не хотелось бы впутывать его в эту странную историю. Гестапо - учреждение серьезное. Прилипнут - не отклеются.
– Нет, - сказал Доппель. - Никто.
– Вы разговаривали с ним? Он не сказал вам, куда направляется?
– Нет.
– Не сказал?
– Мы не разговаривали. Я его просто не знаю.
– Понятно. Не смею вас больше задерживать. Спасибо.
Доппель встал.
– И все же, господин обер-штурмбанфюрер, что произошло? Может быть, я смогу вам помочь? Почту за долг.
– Господин доктор, фон Ленц не совсем тот, за кого себя выдает.
– Выдает? - растерянно спросил Доппель.
– Если бы он был на самом деле тем, за кого себя выдает, он бы не поднял стрельбу и не бросил гранаты.
– Гранаты?
– Уложил пятерых. Объясните, зачем офицеру вермахта держать под рукой гранаты?
– Надо полагать, вы его прикончили? - уверенно сказал Доппель.
– Прикончим. Далеко не уйдет.
И обер-штурмбанфюрер посмотрел на разбитое окно.
Павел и Матильда прильнули к стеклу. Из соседнего вагона выносили эсэсманов и складывали у вокзальной стены.
Дверь купе открылась.
– Задерните занавески! - резко произнес Доппель. Он стоял в дверях хмурый, брови сдвинуты.
Но папочка… - попробовала возразить Матильда.
– И марш из купе. Мне надо поговорить с Паулем.
Матильда вышла.
– Пауль, никогда и нигде не произноси имя фон Ленца. Его ищет гестапо. Ты его никогда не видел и о нем никогда не слышал.
– Что случилось, господин доктор? Его убили? - Павел невольно посмотрел в окно, - среди трупов, лежащих у стены, не было ни одного в форме вермахта.
– Он выпрыгнул в окно.
– На ходу?
– Очевидно. Но его найдут. И возьмутся за всех, кто его знал. Ты можешь очень сильно подвести маму.
– Понимаю, господин доктор.
– Никогда не видел и никогда о нем не слышал, - повторил Доппель.
Дом стоял на маленькой узенькой улочке, которая упиралась в гору и превращалась в тропинку. Был он в два этажа, от улочки его отделяла каменная стена и палисадник. От глухих железных ворот, крашенных густой зеленой краской, к дому вела короткая каштановая аллея, выложенная серыми плитками. А вдоль
