– Вот, – сказал он. – Не хотел тебя тревожить, но врать тоже не могу.
Володя молча принял страничку формата А4, боясь догадаться, что там увидит. Развернул, все еще надеясь...
Перед глазами поплыли ровные, отпечатанные на принтере строчки:
«Игорь Анатольевич, ты взрослый мужик. Объясни своему пасынку, что он не прав. Если он не изменит своего решения, будет плохо. Доброжелатель».
– И я думаю, что это был не Савицкий. Или какой-то он был совсем странный... Ну, когда я отпрашивался, – убито добавил папа.
– Может, это был не Савицкий, когда ты его послал, – предположил Володя, хотя сам в это не верил.
– Нет, – покачал головой папа. – Если бы так, он бы уже меня из-под земли достал.
Собеседование Володя успешно пропустил. Домой возвращались вместе. В метро папа листал газету, судорожно что-то подчеркивая. За пол-остановки до «Крылатского» вынул папку, сунул в нее газету и тщательно замаскировал распечатками чужих дипломных работ.
Поезд остановился.
– Маме ни слова, – еще раз предупредил Игорь жестко.
Володя кивнул, и они вышли из вагона.
На улице уже стемнело, и если у метро была вечная толчея, то чуть в стороне народу встречалось намного меньше. Володя шел, не торопясь, широко загребая ногами свежий снег. Игорь брел на два шага впереди.
– Папа, – Володя позвал тихо, но Игорь услышал.
– Да.
– Что мне делать?
Папа приостановился, снова зашагал, уже рядом, плечом к плечу.
– Ты просишь совета?
– Я не знаю, – признался Володя. – Все как-то не так... Я принял решение, мне казалось...
Он запнулся, пытаясь подобрать слова. Ему казалось, что он победил. И что его решение во благо и ему, и окружающим. А теперь вот выходило, что не всегда оно и во благо. И не всем. А у кого-то из-за этого, наоборот, проблемы. Хотел, как лучше, а что выходит?
– Тебе казалось, что это что-то значит, – договорил за него папа. – Это и в самом деле что-то значит. Для тебя.
– А для других? Мне казалось, что это касается только меня. И я принял решение, а страдаешь теперь ты.
– Брось, – махнул рукой Игорь. – Из-за меня своего решения менять не стоит. Работу я найду. Не смогут же эти мелкие пакостники всю жизнь бегать за мной и вставлять палки в колеса? Что они от тебя хотят?
– Чтобы я стал таким, как они, – вздохнул Володя. – Они хотят сделать из меня мага, и не просто мага, а ударную фигуру в игре, а я... я смотрю на них и понимаю, что для них человек ничего не значит. Вообще никто ничего не значит. У них какие-то свои игры, свои интересы, а люди, живые люди, для них материал. И я что-то вроде ценного оборудования. Кому достанусь, тот выиграл. Не войну, но сражение. Они предают друг друга, манипулируют друг другом, похитить человека или угрожать ему пистолетом для них в порядке вещей. Я не хочу становиться таким.
– Значит, ты решил все верно, – кивнул папа. – Что же не так?
– У тебя проблемы из-за меня.
– Думаешь, у меня не было бы проблем из-за тебя, если бы мой сын стал подонком? Знаешь, мне проще поменять работу, чем знать, что мой сын похищает людей.
– Спасибо, – сказал Володя.
– И никогда не жалей о том, что сделал. Решения принимать всегда трудно. Особенно если при любом раскладе кто-то страдает. Надо просто трезво оценивать ситуацию. И не жалеть о том, что сделал. Хуже нет, чем жить прошлым.
– И это говорит историк, – улыбнулся Володя.
– Послушай историка. О прошлом надо помнить. Но жить надо настоящим.
– Я думал, ты скажешь – будущим.
– Если бы я жил будущим, я бы не послал Савицкого, а нашел способ подлизаться.
Звонок раздался за полночь. Мобильник взревел «Тореадором», заставив Володю подскочить в постели. Жмурясь спросонья, он добрался до стола, на котором с вечера остался лежать телефон, и посмотрел на светящийся в темноте дисплей.
Номер определился, хоть и был незнакомым. Палец ткнулся в кнопку приема.
– Алло, – хрипло со сна буркнул Володя.
– Доброй ночи, – голос Лейлы был удивительно ласковым, словно она задумала большую гадость и радовалась, предвкушая реализацию задумки. – Не спишь?
– Сплю, – ответил Володя и вырубил телефон.
Он хотел отключить его вовсе, но не успел. Трубка снова завибрировала, и, чтобы заглушить орущего «Тореадора», пришлось принять вызов.
– Чего надо? – спросил он.
– Не отключай телефон, – сказала Лейла. – А то начнешь потом жалеть, что не выслушал предупреждение. Но будет уже поздно.
– Слушаю, – коротко ответил Володя.
– Я смотрю, ты решил со мной поиграть. Напрасно. В отличие от тебя у меня руки не связаны, и я на самом деле могу сделать тебе очень больно. Я все равно добьюсь своего. Только тебе потом придется всю жизнь жалеть, что ты не послушался меня раньше.
Володя почувствовал, как приливает волна гнева. Горло перехватило. Он выдохнул и прошипел, едва сдерживаясь, чтобы не закричать:
– Лишила его работы, думаешь, очень крутой стала?
– Поверь мне, работа – это самое малое, что можно потерять.
– Если ты еще хоть раз появишься в моей жизни...
– Если ты завтра утром не появишься у меня, – перебила джинна, и голос растерял всю ласковость, – неприятности будут серьезнее. Мы теряем время и нервы, мой мальчик. Чем больше я теряю времени, тем сильнее нервничаю. Чем сильнее я нервничаю, тем агрессивнее становлюсь. Всем будет лучше, если ты перестанешь валять дурака.
– Я в милицию пойду, – пообещал Володя.
– Не смеши, – фыркнула трубка. – Я позвоню тебе завтра. Не послушаешься опять, будет больно. Спокойной ночи, мой мальчик.
Трубка пискнула, отключаясь. Ярость накатила с такой силой, что он готов был разорвать мать голыми руками. Быстро нашел список входящих вызовов и ткнул в последний номер.
– Але, – донесся из трубки сильно пьяный мужской голос.
– Простите, Лейлу можно? – стушевался Володя.
– Какую еще Лейлу?
– Которая с вашего телефона только что звонила, – скрежетнул зубами Володя.
– Ах, эта-а-а, – протянул голос.
Трубка икнула, ойкнула, послышался сдавленный смешок.
– Она у меня вз-з-зяла этот... тел-лефон пз-з-звонить, – спотыкаясь на словах, сообщил хозяин трубки. – Пятьсот рублей дала.
Динамик снова разродился смешком.
– Я б ей тоже дал, если б она у меня вз-з-зяла.
– А сама она где?
– Сама она ту-ту. Села в тачку и укатил-ла нах... на хрен.
Володя отчаянно закусил губу и выключил телефон. Папа в детстве учил, что женщин не бьют. Володя всю жизнь трепетно относился к соблюдению этой заповеди. Но попадись ему сейчас та джинна, что родила
