Под простыней лежал папа. Лицо у него было спокойным, и Володя подумал о том, что папа умер без мучений. Его не душили и шею ему не сворачивали. Он вообще выглядел так, будто просто заснул.
Володя потянулся к простыне, собираясь отдернуть ее дальше. Кто-то властно перехватил запястье, не грубо, но сильно отвел руку.
– Не надо этого, – отрубил голос.
И Володя принял это «не надо» как должное.
Над ухом зажужжали что-то про колото-резаные раны. Нудно и муторно, словно включили бормашину. Он не слушал. А вернее, не слышал. Только думал и смотрел на маму.
Мама не плакала. Она словно застыла. Как покойники в этом морге, как плитка на полу, блестящая, похожая на лед, с грязными трещинами и сколами. И Володя не плакал. Слез отчего-то не было. Даже тех скупых, что пролил по Петровичу.
Но почему она не позвонила? Почему не остановилась? Не дала возможности согласиться? Почему?
– Вам придется задержаться и ответить на несколько вопросов, – сообщил дядька в штатском тоном киношного мента из дурного сериала.
Володя не отреагировал.
– Конечно, – за двоих кивнула мама.
– Пройдемте.
Они пошли куда-то... плитка, двери, коридоры, мерцающий свет трескучих лампочек. Джинна не дала ему шанса. Какого дьявола?
Володя почувствовал, как пустоту внутри заполняет черная клубящаяся злоба. Словно в пустую бутылку сунули дымящуюся сигарету.
Он резко остановился и повернулся к маме:
– Мам, увидимся дома. Жди меня, никуда не уходи.
– Ты куда?
– На свежий воздух. Я приеду немного позже.
Следователь в штатском преградил дорогу:
– Молодой человек, вас это тоже касается.
– Мне нужно побыть одному.
– Я все понимаю, – дежурно заговорил тот, маскируя пониманием раздражение, – но нам необходимо...
Чернота внутри загустела до смолянистого состояния. Володя мог сейчас заморочить несчастного следователя или кем там был этот тип, мог вырубить его заклинанием, мог сделать все, что угодно.
– Прочь с дороги, – тихо, но отчетливо произнес он.
Сказано это было так, что следователь побледнел и попятился. Володя быстро зашагал по коридору в ту сторону, где находился выход. Внутри крепло понимание, что манипулировать окружающими можно и без всякой магии. Вся штука в том, что тебе действительно должен быть нужен результат.
Свежий воздух ударил в лицо морозной волной. Володя с удивлением понял, что ему давно уже не холодно, а если и трясет, то только от нервного напряжения. Злость пожирала изнутри, разъедая мысли и чувства.
Володя тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Клокочущая ярость неохотно собралась в комок, ужалась, готовая в любой момент взорваться и похоронить все вокруг. Жажда мести сложилась во что-то более-менее осязаемое, возник план действий.
Володя кивнул своим мыслям и побежал к метро.
Ехать пришлось недолго. Он даже не успел продумать детали, как уже вышел в город в центре, в двух шагах от знакомого заведения с вывеской «Метрополь клуб». На халдея у дверей бросил такой взгляд, что тот, кажется, растворился в воздухе. На сидевших у рамки охранников поглядел, как на пустое место.
– Сидите тихо, – бросил, показывая возникшую в руке иллюзию красной книжечки с тремя буквами на обложке.
Охранники завозились, причем это можно было понять по-разному. Не то насторожились, не то испугались, не то не поверили. Выяснять отношения с охраной Володя не собирался, потому пресек всякое продолжение.
– Понадобится содействие, позову, – рыкнул он. – Пока сидите здесь и никого не выпускаете.
И прежде чем кто-то из охраны решился что-то вякнуть, сбежал вниз по мраморным ступеням.
В зале все было по-прежнему. Темное пространство. Интимно подсвеченные столики. Блуждающие по залу возле сцены и по барной стойке разноцветные лучи. Богатые мужики и дорогие девочки. Обычная стряпня по необычайно завышенной цене и хриплый нетрезвый голос, выводящий в караоке «Владимирский централ».
Миновав еще одного вышибалу у входа, Володя направился к бару.
Тинека за стойкой не было. Его место занимал другой парень, лет на пять моложе и вроде бы человеческой крови. Зато на высоком барном стуле возле стойки сидел знакомый маг в вязаном свитере с высоким воротом и с досадой смотрел в рюмку.
Володя подошел и сел рядом. Посмотрел на отца. Ник был здорово пьян, но, видимо, решил набираться до последнего. Заметив сына, он молча влил в себя содержимое рюмки и махнул бармену:
– Кирюша, повтори.
Володя почувствовал, что начинает сатанеть.
– Ты знаешь, что случилось?
– Я напился, – мрачно кивнул отец.
– Хватит дурака разыгрывать, – зловеще прошептал Володя. – Я про записки, угрозы и трупы.
Ник глянул на подставленную стопку, перевел мутный взгляд на сына:
– Про угрозы я ничего не знаю. И вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь. Ты мне жизнь сломал.
Это было последнее, что успел сказать Ник. Затаившаяся до поры ярость выплеснулась наружу. В глазах потемнело от злости. Володя резко ударил ногой, выбивая из-под отца стул.
Тот громко стукнулся об пол и упал, ударившись плечом. Кто-то вскрикнул. От двери к ним метнулся охранник.
Ник приподнялся, на кончиках его пальцев возник легкий сгусток света, молниеносно собрался в клубок. Володя выставил магический щит, без труда отбил атаку. Сгусток энергии распался, уткнувшись в защитное заклинание.
Тело Силы выпустило невидимую конечность в сторону пьяного и от этого медленно соображающего отца. Володина «длинная рука» легко достигла цели и придавила Ника к полу.
Володя и сам тем временем оказался рядом. С силой схватил Ника за свитер. Ворот врезался в горло отца. Тот закашлялся. Держа отца рукой за ворот, Володя навел на подоспевшего охранника легкий морок.
– Федеральная служба безопасности, – тихо и властно сообщил он, глядя в осоловелые глаза охранника. – У нас тут внутреннее дело. Сами разберемся. А ты к двери иди и за порядком следи.
Охранник несколько раз моргнул, слегка побледнел. Приложил руку к непокрытой голове и поспешил обратно. Володя сжал в кулаке ворот свитера и легонько стукнул кулаком пьяного отца в челюсть.
– Я тебе жизнь испортил, скотина? Я? Ты меня в это втравил, а не я тебя. Лучше бы ты забыл о моем существовании.
Он еще раз ткнул кулаком отцу в челюсть.
Ник не сопротивлялся. Только выставил вперед ладони со слегка подрагивающими пальцами. Бить его Володе больше не хотелось, папаша выглядел жалко. Мать была права, говоря о нем, как о ничтожестве.
– Чего ты еще от меня хочешь? – забормотал Ник, почувствовав, видимо, что его готовы отпустить. – Я ничего не сделал. Я ничего не знаю. Я ничего не значу теперь. Свои считают меня лузером, а те люди, на которых я делал ставку, вовсе пропали. Конечно, я не справился. Я им не интересен теперь.
– Какие люди? – Володя сильнее сжал ворот.
– Люди и не люди. Разные. Я не знаю их настоящих имен. Но они были всегда. Они велики.
Володя отпустил отцовский свитер и тряхнул кистью, словно стараясь сбросить с пальцев всю мерзость,
