сказываться недосып, то ли просто слишком много всего произошло за последние дни, начиная с боя в его собственной квартире и заканчивая смертью Антона Григорьевича. Но в любом случае перетрудившаяся душа в этот момент оказалась неспособной на сильные чувства.
– Что будем делать с телом? – спросил он.
– А что мы можем сделать? – пожал плечами Николай. – Только оставить здесь и надеяться, что тут нет падальщиков.
– Живые твари точно есть, – маах’керу оглянулся. – Может быть, защитить его каким заклинанием? Заодно узнаем, как тут действует магия и действует ли вообще… А ну-ка…
Он повел ладонями над мертвым Часовщиком, и с пальцев Милиновича потекли вниз струи белого «дыма», начали липнуть к желтоватой коже Нар-Тина, создавая вокруг трупа тонкую оболочку.
Олег не знал этих чар, но мог догадаться, для чего они предназначены: отгонять трупоедов, что решат полакомиться телом, сделать его непривлекательным для местных грифов и шакалов.
– Смотри-ка, действует, – сказал Турнов.
– Это заклинание – да, – Николай поднялся. – Но другие могут не сработать или сработать не так, как мы привыкли, поэтому ты, Рыцарь, не забывай про автомат.
– Про такую вещь сложно забыть.
– Готово, – Милинович вскочил одним гибким движением. – Ну что, пошли искать нашего «друга»? Пока я не чувствую его запаха, но думаю, скоро он коснется моих ноздрей.
И маах’керу перекинулся в волка.
То, что заменяло в этом месте почву, хрустело под ногами, как свежие вафли на зубах, и Олег на каждом шаге проваливался, неглубоко, но ощутимо. Утешало его то, что даже куда более легкий верог не мог двигаться тихо. Бесшумно ступавший оборотень поглядывал на обоих с неудовольствием.
Они прошли через заросли чешуйчатых пеньков, увидели, что некоторые из них покрыты черными «цветами», ощутили их тяжелый смрад. Обогнули ближайшую скалу, похожую на ком застывшей крови, и наткнулись на бьющий из земли фонтан темно-синего пламени.
Сапфировые искры летели вверх, в туманную плоть «неба», и там потихоньку гасли.
– Источник? Здесь? – удивился Олег.
– Нет, не похоже… – покачал головой Николай. – Это нечто иное, я не знаю…
Милинович предостерегающе зарычал, и они оба повернули головы в ту сторону, куда смотрел оборотень. Островок слизистого «мха» раскололся посередине, и из открывшейся темной норы заструилось нечто живое, змееподобное, меняющее очертания и откровенно хищное.
Тут Олег тратить время на вопросы не стал, развернулся и нажал спусковой крючок. «ГП37» в его руках затряслась, выплевывая пули из ствола, по окрестностям раскатилась дробь очереди.
Явившаяся из-под земли тварь задергалась из стороны в сторону, а когда замерла, стала напоминать прозрачный шланг от пылесоса толщиной в бедро взрослого мужчины. В ее стеклистой плоти остались темные комочки застрявших пуль, вокруг растеклась лужа похожей на воду крови.
– Если он еще не знал, что у него незваные гости, то теперь знает, – сказал Николай.
Милинович замотал головой и вновь принял человеческий облик.
– Не уверен, – заявил он. – Со звуками тут нечто странное творится, еще хуже, чем на границе. Так что не удивлюсь, если весь грохот, что мы подняли, затих через десяток метров.
– Зато мы точно знаем, что огнестрельное оружие здесь действует, – добавил Олег.
И они пошли дальше, оборотень впереди, с опущенной к земле мордой и настороженными ушами, за ним верог с чемоданчиком, и в арьергарде человек с немецкой штурмовой винтовкой.
Обогнули участок совершенно голой «земли», иссеченной глубокими трещинами, из которых поднимался серый дым. Миновали озерцо размером с комнату, вместо воды заполненное янтарно-желтой жидкостью, где двигались раскоряченные тени местных «рыб».
– Смертельный яд, – сказал Николай, принюхавшись. – Хотя на пиво похоже, а прямо в нем – вобла.
Двигались не по прямой, Милинович обходил участки, показавшиеся ему подозрительными, и старался не лезть в особенно густые заросли «рукастых» кустарников, что порой достигали двух метров в высоту. Шли очень медленно, осознавая, что каждый шаг может привести в ловушку, для которой в земных языках нет даже названия.
По расчетам Олега, миновал час, когда показалась штуковина, при виде которой он решил – опять начались глюки.
Коричневый плюшевый медвежонок, почти точная копия олимпийского, сидел у вросшей в землю черной скалы, голова его была наклонена, а длинные и загнутые когти на передних лапах блестели, словно намазанные смолой.
– Вряд ли это абориген… – протянул верог, и стало ясно, что он видит то же самое.
– Живой? – тут Олег разглядел вокруг медвежонка слабую, куцую ауру. – Голем?
При звуках его голоса игрушечный зверь вскинул голову, и стала видна его морда – выпученные, бешено вращающиеся глаза и пасть с зубами, что вызвали бы комплекс неполноценности у акулы из фильма «Челюсти». В следующий момент медвежонок встал и вихляющейся, дерганой походкой зашагал навстречу явившимся из обычного мира гостям.
Милинович отступил на шаг, и в рыке его прозвучало отвращение.
– Расстрелять его? – предложил Олег.
– Не трать патроны, – Николай вышел вперед. – Я хочу изучить, что это за существо и как оно сделано. Возможно, это даст нам возможность получше узнать нашего врага.
Медвежонок прыгнул, когда до верог оставалось метров пять, выбросил лапы с резко удлинившимися когтями. Вампир подскочил, скорее даже подлетел, и обрушился на голема сверху, прижал его коленом к земле, так что искусственной твари только и осталось, что бессильно сучить конечностями.
– И тут скальпель пригодится, – сказал Николай. – Порежем его слегка, посмотрим…
Внутри у игрушки оказалась вата, металлические пружины и обыкновенный булыжник размером с кулак, но насыщенный энергией так, что по его серым бокам скакали золотистые искры.
– Аккумулятор, не иначе, – буркнул вновь ставший человеком Милинович. – Кто у нас ловок в изготовлении големов? Наблюдатели? Сатра? Но запах и тех и других я знаю отлично, а от этой штуковины смердит иначе, тем же, чем и от Пастырей Душ. Ну-ка, посмотрим, как насчет следа…
След обнаружился, но предельно нечеткий, так что даже чуткому волчьему носу пришлось нелегко. Растерзанные остатки медвежонка остались позади, и они запетляли между разнокалиберных каменных глыб, островков желтого мха и луж все той же жидкости цвета янтаря.
Маах’керу несколько раз останавливался, видно было, что он в сомнении, затем шел дальше. Над их головами клубилось серое «небо», плавали в его глубине желтые огоньки, маленькие и большие, яркие и тусклые. Похрустывала при каждом шаге коричневая почва, шелестели на легком ветерке руки-ветви.
Все было настолько монотонно и спокойно, что нападение Олег едва не проморгал.
Уловил шорох справа и только начал поворачивать голову, как чувство опасности взвизгнуло раненым зверем. Краем глаза заметил летящий в его сторону темный силуэт и упал вперед, уходя с линии атаки. Затрещала ткань, что-то острое вонзилось в плечо, но, к счастью, неглубоко.
Олег перекатился и обнаружил, что Милинович сцепился с игрушечным тигром!
Зверюга была размером в половину человека и орудовала лапами не хуже настоящего хищника.
– Второй, – сказал Николай. – А вон и третий.
Хрустнули заросли, и из них выбралась мисс Пиги из «Маппет-шоу», вот только никто сейчас не назвал бы ее ни смешной, ни симпатичной. Неведомый мастер сделал из претендующей на лавры секс-бомбы игрушечной свинки боевую машину, жуткую и смертоносную.
Она бросилась на Олега, и тот не стал ждать, когда тварь приблизится к нему. Загрохотала штурмовая винтовка, голову мисс Пиги разорвало на части, полетели клочья ваты, металлические детали. Но остановился голем только после того, как очередная пуля расколотила вшитый в живот аккумулятор.
Маах’керу тем временем сумел оторваться от тигра, и верог ударил заклинанием, разорвавшим в клочья искусственную ауру полосатого хищника. Тот подпрыгнул в последний раз и рухнул наземь, выпучив глаза, вытянув окаменевшие лапы и длинный оранжевый хвост.
– Оба целы? – спросил Николай, переводя взгляд с одного соратника на другого.
