– Ничего, – ласково потрепал я её по плечу, – ничего, уроки будем готовить завтра.
– Смотри, как знаешь, – пробормотала Саддиниса. – Видно, маме твоей опять придётся плакать…
– А когда она плакала?
– На днях. Когда зашла к моей маме.
– Почему она плакала?
– Потому, говорит, что сыночек её Хашим – разгильдяй, немало ей горя принёс, что опять воз двоек понатаскает.
– Ничего, приду вот сейчас и развеселюеё – сегодня ни одной хвостатой! – С этими словами я включил скорость.
На улице, за школьным садом, меня ожидал Акрам.
Саддиниса
Хотите, теперь опишу вам эту девчонку? У неё большущие глаза, лицо удлинённое, белое, волосы заплетены во много-много косичек, такая тоненькая, что кажется, кашлянешь – и она улетит. А какая умная! Наш мудрый Ариф – шишкоголовый, нынешний семиклассник, ей в подмётки не годится. У неё хоть по арифметике, хоть по геометрии, хоть по русскому, хоть по немецкому – по всем предметам пятёрки. Девчонка что надо, если бы не одна её вредная привычка: всё время недовольно морщит нос. Так хочется ей сделать много хорошего! Неутомима, как муравей. Тоненькие ручки её постоянно чтото делают: переписывают, стирают, разглаживают, поправляют. А прилипчива до невозможности! Знаете, в весеннюю дождливую пору на урючинах появляется липучка – елим называется, пристанет – не отдерёшь. Саддиниса точно вот такая липучка. Опять и опять:
– Хашимджан-ака, когда будем готовить уроки? Хашимджан-ака, сегодня гулять не пойдёшь!
– Не мучь меня, курносая, – огрызаюсь я иногда.
– Почему ты так говоришь? – обижается она.
– Да потому что ты в самом деле курносая.
– Если и курносая – не твоё дело! – сердито поворачивается она и уходит прочь, тогда мне её становится жалко.
Сейчас мы готовим уроки в маленьком солнечном кабинетике Саддинисы. Во дворе возится дедушка- садовник Саддинисы. Папа её работает бухгалтером в колхозе, стучит костяшками счётов и горя не знает. Мама воспитательницей в детском саду, так что её тоже нет дома. По двору бродят нахохленные несушки. На винограднике галдят воробьи, пируют – там ещё полно винограда.
– Эй, Хашимджан-ака, куда это ты уставился?
– Никуда я не уставился.
– Да уж не оправдывайся, и так вижу! Заставил меня вслух читать, а сам витает в облаках. Какое упражнение задавали по русскому?
– М-м… не помнится что-то…
– Велели сделать триста пятьдесят первое упражнение. Ты же записывал в дневник!
– Записать-то записал, но что-то не совсем понял объяснение учительницы.
Саддиниса, точь-в-точь Нина Тимофеевна, принялась растолковывать мне, как надо выполнять упражнение.
– Теперь понятно? – спросила, закончив.
– Нет, не всё.
– Сколько родов в русском языке?
– Шесть! Нет… кажется, три.
– Хорошо, назови их.
– Мужской, женский и средний род.
– Какие слова относятся к мужскому роду?
– Мужские, конечно, – без запинки ответил я.
– Какие мужские, с какими окончаниями? – допытывалась Саддиниса.
– Хочешь женский род скажу? Слова женского рода оканчиваются на «а», «я»… Точно?
– Точно. А среднего рода?
– Среднего?.. Сейчас… как его…
– Слово «перо» какого рода?
– Вспомнил! Слова, оканчивающиеся на «о», «е», относятся к среднему роду. Перо, поле, метро…
– Да ведь всё знаешь, Хашимджанака! – обрадовалась моя маленькая учительница. – Только очень уж ты ленив.
Эта маленькая товарищеская критика не могла испортить удовольствия от похвалы.
– Да ведь мы тоже человеки! – И я принялся отплясывать.
Саддиниса терпеливо дождалась, пока я успокоился, потом опять вернула меня к упражнению триста пятьдесят один. Мы, оказывается, должны составить предложения, употребляя слова всех трёх родов. Я
