расчертил страничку на три части и принялся за работу.
– Какого рода слово «товарищ»? – спрашивает Саддиниса.
– Мужского рода, товарищ Саддихон.
– Добавь к нему ещё одно слово.
– Акрам – мой хороший товарищ.
– Молодец, товарищ Кузыев! – похвалила Саддиниса. – Теперь запишем это предложение в тетрадь.
Вот так, предложение за предложением, мы исписали целую страничку. Саддиниса радовалась моим способностям и первым признакам усидчивости, как сказала она сама. Да и я был доволен собой. Но вот маленькая учительница взяла мою тетрадь и тут же всплеснула руками.
– Вай-буй, да ведь тут ошибка на ошибке!
– Какие ещё ошибки? – возмутился я. – Всё верно до точки.
– Слово «зелёный» пишется через «е». А ты написал «зилёный». – Она, как обычно делает Нина Тимофеевна, красным карандашом подчеркнула ошибку.
Я промолчал. Тут уж не поспоришь – красный карандаш!
Через несколько минут моя страничка алела, как небо перед закатом.
– Исправь ошибки и перепиши, – приказала Саддиниса.
Роптать, упираться я не стал: боялся, что Саддиниса откажется заниматься и прогонит домой. Собрал всю силу воли и снова принялся за работу.
Верите ли, за всю свою жизнь я столько не писал, сколько написал сегодня за один присест. Сегодня, в этот цветущий солнечный день, в этом попахивающем мышами кабинетике Саддинисы я совершил подвиг – исписал целых две страницы! Отложил наконец ручку и воскликнул:
– Саддиниса! Помочь тебе подмести двор?
– С чего это ты вдруг? У тебя других дел нету?
– Хочу помочь тебе, – пробормотал я, направляясь во двор. – Если признаться честно, хочется сделать для тебя что-нибудь приятное.
Но я ведь вам говорил, что другой такой упрямой девчонки, как Саддиниса, на свете нет. Она вырвала веник из моих рук.
– Если хочешь сделать мне что-нибудь приятное, садись, будем повторять физику.
– Но у нас завтра нет физики!
– Если хочешь стать отличником, уроки надо повторять ежедневно.
Куда денешься? Саддиниса всегда права, спорить с ней бесполезно. Я сел к столу, открыл учебник физики.
– На прошлом уроке мы проходили тему «Весы». Расскажи, какие весы ты знаешь.
Я без запинки прочитал вслух всё, что написано в учебнике про. весы. Саддиниса молча выслушала, а когда я кончил, отобрала книгу и сказала:
– А теперь скажи, какие бывают весы.
– Весы лабораторные, аналитические, весы настольные, торговые, весы хозяйственные – безмен… – Помолчал и добавил от себя: – Весы воровские, спекулянтские…
Саддиниса засмеялась. Я никогда ещё не слышал её смеха. Какой-то… серебряный, чистый-чистый и звонкий. На щеках у неё появились ямочки, а глаза превратились в щёлочки.
– Но ведь про воровские весы в учебнике нет! – проговорила она.
– В вашем учебнике нет, Саддинисаханум, зато в нашем есть! – ответил я.
После физики позанимались ещё родным языком, и лишь после этого Саддиниса начала убирать учебники – конец!
– Давай ещё позанимаемся! – Я не в силах был вот так сразу остановиться.
– Мне нужно в поле за травой, – сказала Саддиниса.
– Тогда я тоже с тобой! Помогу. Только не отказывай мне, не то завтра не приду готовить уроки!
В тот день солнце светило ярко, но в воздухе не чувствовалось особой жары. Трава вокруг арыков пожелтела, листья с деревьев осыпались и приятно шуршали под ногами, небо прозрачное, в воздухе летали, кружились большие стаи птиц.
Мы шли в поле вдоль берега нашего обмелевшего анхора[18], вода в котором сделалась такой прозрачной, что был виден каждый камушек на дне. Мне вдруг стало невыносимо хорошо и радостно. Я крикнул:
– Саддиниса, давай побежим с тобой наперегонки!
И мы сорвались с места.
Назавтра мама обнаружила в моём дневнике две четвёрки. Вне себя от счастья поцеловала меня в лоб и обратилась к папе:
– Отец, а не купить ли нам Хашимджану новый костюм? Брюки у него совсем истрепались.
