Свет в заброшенном доме

прождали пять минут, десять, а его нет и нет.

– Может, он специально для нас готовит плов? – предположила несмело Дильбар. – Потому и задерживается?..

– Мы бы согласились и на огненно-горячую шурпу, – откликнулась Зулейха.

– А я знаете, ребята, люблю шавлю с урюком, – облизнулся Усман.

А вдруг и вправду принесут нам какое угощение? Мы расстелили кошму посреди просторной комнаты. На нише у очага обнаружили коптилку. Засветив её, мы огляделись: стены и потолок комнаты черны от копоти, как дымоход, ниши затянуты паутиной, заплесневели от сырости.

Приоткрыв окно, мы выглянули во двор. Ветер бесится, со свистом шатая голые ветви деревьев, земля покрыта палыми листьями, они с шелестом разлетаются по сторонам. Собачка наша лежит у самого порога, положив голову на вытянутые вперёд лапы, пристально глядит на нас, будто хочет предупредить, чтоб не забыли её, если перепадёт что-то поесть… А вдруг этот дедушка Карлик на самом деле див? Ведь в сказках всегда так бывает. Заводят дивы путников в одинокие дома, подносят им еду как еду, а протянешь руку, она вмиг превращается в кучу кизяка…

– Ака, водички хочу, – попросила Рабия.

– Сейчас, моя маленькая.

– Мне на двор хочется, – вдруг засучил ногами Аман.

– Потерпи малость.

– Сейчас намочу штаны, – пригрозил брат.

Я вывел его из комнаты. Только мы вернулись, на пороге появилась высокая статная женщина лет сорока, на ней было белое платье, на голове тоже белый шёлковый платок.

– Сидите, мои цыпляточки?

Мы поспешно вскочили на ноги, поздоровались. Не знаю, почему мы вскочили: поприветствовать хозяйку как полагается или чтоб получше рассмотреть, что она принесла на подносе.

– Чего вы стоите, садитесь. – Женщина положила поднос перед нами. На нём были две лепёшки, горсточка сушёного урюка, чайник чаю. «Чем-нибудь горяченьким, наверно, угостят потом», – подумал я.

– А где же наш бобо?

– Я его заперла, – пояснила хозяйка. – Как получил на сына похоронку, так стал немного не в себе. Наверное, и вам плакался, правда?

– Да нет, не очень, – потупился я.

– И меня небось хаял?

– Нет, не очень.

– Это ваша там собака у порога?

– Да, наша.

– Почему она такая страшная?

– Потому что голодная.

Лицо хозяйки точно из дерева вырезанное, ничего на нём не отражается, глаза застывшие. Оказывается, у неё и губы не шевелятся, когда говорит, ей-богу!

– Смотрите, собаку в комнату не впускайте.

– Ладно.

– Когда ляжете, коптилку погасите.

– Хорошо.

Разговор на этом кончился. Хозяйка повернулась и бесшумно скрылась за дверью.

– Огонь на лепёшки! – скомандовал Усман.

Две лепёшки из джугары мы поделили ровно на семь частей (собачка наша всегда получает равную с нами долю), выпили чаю и, распрощавшись с надеждой на что-нибудь более существенное, начали готовиться ко сну.

Я сходил в хлев, наполнил кормушку осла листьями, ввёл собаку в комнату, погасил коптилку. Сегодня очередь Зулейхи рассказывать сказку.

– В некотором царстве, некотором государстве жила-была злая колдунья…

– И носила она всегда белое платье и белый платок, – подхватила Дильбар. Все засмеялись.

– И был у неё поднос с двумя чёрствыми лепёшками, – продолжил Усман, приподнявшись на локте.

На этот раз мы хохотали до упаду. Когда отсмеялись, Аман вдруг сказал:

– Ака, я сочинил стих, почитать?

– Читай, давай читай! – загалдели все. Аман встал на ноги и, размахивая руками в тёмной комнате, начал громко декламировать:

Лишь водой и чёрствым хлебом нас хозяйка угостила,
Спать в каморке уложила, в дом собаку не пустила.
И дала своим цыплятам меру целую зерна,
А сама всю ночь плов ела, чай всю ночь пила одна.

Мы опять засмеялись, но на этот раз с грустью. Все вдруг вспомнили бедного дедушку Карлика. Как бы