— Мы, кажется, знакомы? — сухо спросил Гильбур.
— Только по телефону. Я — Луи Дрэйк, президент и генеральный директор Синдиката пищевой индустрии. Я приехал за окончательным ответом.
Гильбур встал:
— Вы хотите, чтобы я продавал весь урожай со всех полей наших фермеров только через вас, мистер Дрэйк? Но тогда исчезнет основная функция нашего Кооперативного объединения, заключающаяся в кооперативном сбыте как защите от скупщиков, банков и прочих посредников. Я не согласен.
— Вы социалист? — спросил Дрэйк.
— Что вы! Я просто деловой человек и считаю лишними всяких посредников между товаропроизводителями и потребителями.
— Синдикат пищевой индустрии должен командовать мировыми рынками. А вы своими низкими ценами взрываете деловую конъюнктуру! — с угрозой в голосе сказал Дрэйк. — Вы бьете нас по карману. Мы не потерпим этого! Я предлагаю вам следующее. Цены на урожай вашего Кооперативного объединения фермеров буду устанавливать я. Они будут несколько ниже синдикатских, но не слишком низки.
— А разницу вы будете класть в свой карман? Я не согласен.
— Нет, разницу будет получать ваше Кооперативное объединение фермеров.
— Не пойму, чего же вы все-таки хотите? Чтобы мы стали вашим филиалом?
— Отнюдь нет. Кооперативное объединение фермеров должно существовать самостоятельно. Вы будете по-прежнему возглавлять кооператив, но командовать им за вашей спиной буду я.
— Зачем это вам нужно?
— Об этом я скажу вам позже, если мы договоримся.
— А если нет — убьете?
— Вы нужны мне. Отвечу словами своего патрона: «Я не буду преследовать вас по суду и сажать в тюрьму, что займет слишком много времени, но я разорю вас, что гораздо быстрее и страшнее».
— А вам известно, что я не выпустил ни одной акции и банки мне не страшны, поэтому меня трудно разорить?
— Есть и другие средства.
— Опять взорвете плотину и устроите пожар?
— Есть и другие средства.
— Прежде чем решать, я должен посоветоваться со всеми фермерами, членами общества.
— Ни в коем случае! О моем посещении ни слова. Решайте сами. Я буду платить вам ежемесячно за работу председателя двадцать тысяч долларов. Позвоню через два дня на третий в десять утра.
Посетители, не прощаясь, пошли к машине. Вильям Гильбур смотрел им вслед, пока машина не скрылась за деревьями, и снова лег в гамак.
— Какое строгое лицо у говорившего с тобой! — сказала жена Гильбура подходя. — Как у пастора. Кто он?
— А ты не заметила у него рогов, хвоста и когтей?
— Нет… Ну, ты и скажешь! Он актер?
— Из преисподней, на сцене жизни!
Вильям Гильбур сел за обеденный стол, преисполненный твердого намерения бороться.
Вечером он получил сообщение от агента Луи Дрэйка, что его сын, инженер в Чикаго, находится у гангстеров, и в случае несогласия Гильбура… он скоропостижно… Что именно скоропостижно, об этом агент многозначительно промолчал. Это же подтвердила телеграммой жена сына.
Сегодня по дороге мимо фермы двигалось больше машин, чем обычно. Как правило, это были старые модели, по-видимому, собранные на автомобильных кладбищах. Это передвигались тысячи, десятки тысяч разоренных фермеров в поисках заработка. Многие заходили на ферму и спрашивали, нет ли работы.
Жена Гильбура, которую он посвятил в свои дела, молча, с ужасом смотрела на изможденные лица просителей. Она отдала весь имеющийся в доме хлеб и молоко. Она не уговаривала Вильяма Гильбура смириться, она молча плакала и что-то шептала про себя. Гильбур знал, что она оплакивает сына. Все чаще и чаще взгляд его останавливался на жене.
«И я стану одним из этих нищих фермеров… в лучшем случае. Кому от этого польза? Монополисты все равно проглотят всех мелких и средних фермеров», — то и дело твердил Гильбур, споря сам с собой и все чаще повторяя, что «придется уступить силе».
— Я сделаюсь нищей, если ты захочешь, и буду прожить милостыню, сказала миссис Гильбур. — Но ты не убьешь мальчика, я тебя знаю!
На третий день Гильбур с раннего утра нетерпеливо ждал телефонного звонка. В повседневной деловой спешке он не очень задумывался над своим отношением к взрослому сыну, давно уже отделившемуся и имевшему свою семью и свой бизнес. Но теперь, когда Гильбур мог его потерять, мысль о сыне не оставляла его. «Главное — спасти сына, а там я что-нибудь придумаю, чтобы спасти самостоятельность кооператива», — решил Гильбур, хотя и понимал в глубине души, что все это только оправдание предательства, на которое его вынудили и на которое он, Вильям Гильбур, считавший себя всю жизнь честным американцем, оказался способным.
Дрэйк позвонил ровно в десять.
— Я согласен! — поспешно сказал Гильбур откашливаясь. — Вы можете выпустить моего сына… Но я буду работать у вас при одном условии…
— Рад, — прервал его Дрзйк. — Я всегда был уверен, что вы стопроцентный американец. Я позвоню в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, чтобы прекратили ваше дело.
— Мое дело? Впервые об этом слышу, — отозвался Гильбур.
— Сегодня узнали бы… Итак, чего вы хотите?
— Я хочу, чтобы мои заместители Фишер и Стерлинг оставались по-прежнему моими заместителями.
— Люди, требовавшие расправиться со мной? Это невозможно! — сказал Дрэйк. — Вчера они заболели «негритянской болезнью». Я дам вам новых заместителей. Что вы намерены делать в ближайшие дни?
— Вы воду дадите?
— Дам.
— А консервные акции?
— Теперь я хозяин. Будете хорошо работать — возвращу половину. После вашего согласия акции снова котируются по-прежнему. Ну, а вы?
— Буду бороться с фитофторой.
— Я бы на вашем месте поехал на открывающийся Всемирный конгресс по борьбе с вредителями и болезнями растений.
— Мне фитофтора важнее.
— Для борьбы с фитофторой я пришлю специалиста. Я бы на вашем месте познакомился с советской делегацией, во главе с профессором Сапегиным. С ним приедут три молодых специалиста. Я пригласил бы их к себе и узнал бы у них последние научные данные.
— Значит, ехать?
— Обязательно! С моим помощником.
Гильбур недовольно поморщился, но вынужден был согласиться. В последнее время из-за его несогласия приключилось слишком много бед.
— Алло! — вдруг закричал он в трубку. Дрэйк отозвался. — Дело прошлое, сказал Гильбур, — но я хочу задать вам несколько вопросов.
— Задавайте, — снисходительно разрешил Дрэйк, очень довольный своей победой.
— «Фитофтора специес» — это ваших рук дело?
— Конечно!
— А пожар, взрыв дамбы?
— Тоже!
— Об акциях я уже знаю… А преследование моего племянника Аллена Стронга?
На этот вопрос Дрэйк не ответил.
