В бессильной ярости он забил головой о землю:
– Чем мне еще поклясться, что они не двинутся только в том случае, если я останусь жив? Клянусь вечными муками ада! Ты должен поспешить передать мои условия русам. Только сделай это убедительно, чтобы они тебе и мне поверили! Торопись, Михаил! Ты должен понять, что если убьют меня, то придут хазары, они убьют и русов, и тебя вместе с ними. А если меня не убьют, то я помогу скрыться русам от хазар. Все останутся живы! Не бери такой грех на душу, Михаил! Ты еще можешь предотвратить кровопролитие!
Беловский стал обдумывать предложение Тимофея. Если тот действительно не врет и за островом стоят хазарские корабли, то нужно об этом сказать русам, чтобы они поскорее бежали. А если врет и пытается просто оттянуть время, боясь казни, то ничего не изменится, если его посадят на кол позже, когда русы сходят в разведку на другой конец острова и проверят его слова. Поэтому он решил передать Ратке условия Тимофея.
Огромный костер был уже сложен. На штабель дров были положены два длинных бревна, по которым будут затаскивать стоящую рядом, украшенную полевыми цветами ладью. Женщины, хором голося похоронную песнь, складывали в нее какие-то лари, мешки и горшки. На земле, тоже в цветах и белых чистых одеждах, лежали покойники. У них в ногах стоял кол, который седой жрец обмазывал лосиным жиром. Другой жрец что-то угрожающе пел и плевал между возгласами в основание кола. Дети рвали траву и накрывали ей от тысяч налетевших на запах крови мух и слепней разделанную тушу лося. Готовилась тризна.
Беловский рассказал вождю все, что узнал от Тимофея. Ратко задумался. Подошел к пленнику. Тот, заискивающе заглядывая в глаза то Михаилу, то Ратке, суетливо говорил:
– Господин должен понять, что медлить нельзя, что нам нужно быстрее договориться, иначе скоро придут хазары. Много хазар! Семьсот пятьдесят кораблей стоят и ждут сигнала. По правому берегу идет орда свирепых горных народов, по левому – несчитаные степняки. Они все о двух конях. Ветром долетят! Я могу остановить их! Оставь мне жизнь, князь! Я буду рабом тебе, и дети мои, и внуки!
Михаил не успевал переводить этот поток. Ратко велел черкасу замолчать и отвел Беловского в сторону костра.
– Ну, что ты думаешь – врет хазарин?
– Он не хазарин, он черкас. И мне кажется – не врет. Уж больно страшные клятвы он произносил. Ни один христианин перед смертью такие слова не скажет. В любом случае нужно послать на разведку. Но, как говорит черкас, они все равно не успеют. Если ты его сейчас же не освободишь, он не остановит хазар.
– Ты понимаешь, что похороны прервать невозможно? Мы не можем бросить убитых, не захоронив их по нашему закону. Но мы не можем и забрать их с собой, так как жрецы уже приготовили их в последний путь, а это значит, что если мы возьмем их с собой, то этот путь станет и для нас последним. Поэтому я и пытаться бежать сейчас не буду. У меня нет выбора.
– Выбор есть. Казнить его ты всегда успеешь, хоть в последний момент, если хазары действительно нападут. Это будет означать, что он наврал. А если не наврал, то сохрани ему жизнь.
– Не могу я сохранить ему жизнь, он должен заплатить кровью и мукой!
– Но в таком случае русская кровь опять прольется. Хазары убьют всех!
Они подошли к лежащим на земле убитым гребцам. Ратко снял свой меч с богатой рукоятью и ножнами, на которых были изображены причудливо переплетающиеся птицы и звери. Он вложил его в руки старика Кукши со словами:
– Ты пал без меча. Но ты погиб как воин, за други своя. Поэтому вот тебе меч, чтобы пращуры встретили тебя с почестями, как великого воина.
С холма, где валялся Тимофей, раздался его голос:
– Михаил, что ты медлишь! Еще немного, и я ничего не смогу предотвратить! Поторопи вождя! Иначе будет поздно!
Беловский перевел. Ратко позвал седого жреца, с которым присел на траву в стороне. Они говорили около пяти минут, в течение которых Тимофей все время орал и выл, то прося, то угрожая. Он терял последнюю надежду на спасение и плохо сдерживал злость на Беловского и на русов из-за того, что они такие тугодумы. Наконец Ратко встал с земли, крикнул несколько имен и сделал какие-то распоряжения. После этого обратился к Мишке:
– Скажи этой бабе, что он будет жить ровно столько, сколько на нас не нападут хазары.
