– Я и сам не пгедставляю, куда идем, – ответил он. – Кузнечики нас пгиведут, а там мы должны оставить гюкзаки и включить сигнал. И по этому месту Контголегы влупят из своего огудия.
– Какого черта! – простонал я. – Я не нанимался к ним таскать ранцы, меня не спрашивали, хочу я или не хочу. И деньги их мне без надобности. Скажи честно, мы успеем удрать?
– Я не знаю даже, успеем ли мы дойти... – уныло и непонятно ответил Боря.
Русло уходило вперед мрачным ущельем. Далекие столбы дыма все так же тянулись в небо, растекаясь там серой пеленой. Воздух дрожал от приглушенных громовых раскатов. Мы – мокрые и злые – сидели в грязище, не понимая, за каким лешим нам это надо. Ну, Боря, может, и понимал, у него свои резоны... А я-то зачем?
– Пога идти, Сегежа, – сказал он, тяжело поднимаясь. Ноги его так и разъезжались от слабости.
Мне даже захотелось поддержать его за плечи. И вдруг я заметил, что его глаза словно остекленели вслед за очками. Мелькнула мысль, что ему стало плохо, и я успел испугаться – чего мне теперь с ним делать?
Тут я наконец обратил внимание, что мой слух беспокоит какой-то низкий гул, похожий на жужжание шмеля. И вдруг...
...Дин-н-нь...
Я обернулся – и замер в ужасе. Я наконец узнал, что такое Зонтики. Я сразу узнал их, хотя ни разу не видел.
Они плыли стайкой посреди выжженного русла навстречу нам. Их было шесть или семь, они и в самом деле походили на зонтики – большое кожистое крыло и щупальце, которое болталось под ним, иногда задевая землю. Крылья мелко трепетали, издавая гул, от которого мороз шел по коже.
Динь... Дин-н-нь...
Что-то происходило. Краем глаза я заметил, что двое кузнечиков медленно оседают. Остальные устроили целый концерт художественного свиста, но не убежали, а рассредоточились и залегли в грязи, спрятавшись за валунами, гнилыми бревнами и кучами мокрой травы.
Я невольно отпустил руки, и Боря свалился как мешок, успев пробормотать:
– Все, Сегежа, это конец...
Я попятился, но споткнулся обо что-то и потерял равновесие, сумев в последний момент извернуться и приземлиться на четвереньки. Я так и стоял, как баран перед новыми воротами, а наши кузнечики между тем уже начали обороняться. Их самострелы заработали, издавая звук велосипедного насоса.
От их выстрелов Зонтики иногда останавливались, начиная крутиться, подобно волчку, но потом, грациозно качнувшись, возобновляли наступление.
...Дин-н-нь...
Один из кузнечиков вскочил с жутким визгом и тут же свалился, мгновенно замерев. Во лбу у него появилась золотистая трубочка размером с карандаш.
Я начал осторожно выбираться из своего рюкзака, который сковывал движения и, наверно, издалека привлекал внимание. Бросив взгляд на спутника, я увидел, что он уже давно избавился от груза и теперь делает неловкие попытки закопаться в грязь.
И вдруг я понял, что в живых у нас остался только один кузнечик. Впрочем, через секунду и он рухнул с блестящий трубочкой в голове.
«Кранты, – с грустью подумал я. – Сейчас и в меня загонят такую трубочку, и буду я лежать в этой канаве – никому не ведомый герой». Я сместился в сторону и, не переставая следить за приближающимися Зонтиками, потянулся к самострелу, оброненному уже покойным кузнечиком.
– Не вздумай! – яростно зашипел Боря. – Стой, говогю, лежи спокойно!
Я замер, удивленный, откуда в полудохлом от страха пареньке вдруг столько эмоций.
– Замги! – процедил он, корча мне страшные рожи.
И тут моих волос коснулся какой-то сквознячок. Я сначала не придал этому значения, но дуновение оказалось очень уж навязчивым. И тогда я обернулся...
Я не заорал в тот момент благим матом лишь потому, что в легких не оказалось воздуха. Кожистый купол Зонтика трепетал прямо надо мной, создавая легкий ветерок. Щупальце изогнулось змеей и плавно пошло вдоль моего тела, как будто искало место, куда вонзиться...
Я закрыл глаза и перестал дышать. Время шло минута за минутой, и это были такие долгие минуты, что, казалось, я успел состариться, пока не понял, что больше не слышу шмелиного гудения.
Зато я услышал голос Бори.
– Вставай уже, – сказал он.
Я открыл глаза. Кроме нас с Борей, в округе никого не было, если не считать мертвых кузнечиков. Они валялись в грязи, и их лапы беспомощно торчали к небу.
– Улетели? – недоверчиво спросил я.
– Улетели. И гюкзаки наши забгали с собой.
– И пускай, – проговорил я, облизнув пересохшие губы. – Мне рюкзаков не жалко.
– А мне жалко! Ты подумал, как нам на остгов тепегь возвгащаться?
– А в чем дело-то?
– В том, что мы не выполнили задание Контголегов!
– Ах какой позор! – покачал я головой. – Будем каяться перед строем, перед лицом своих товарищей. Родина не простит нашего предательства...
– Година, может, и пгостит, – тихо и зловеще проговорил Боря. – А вот Контголегы – вгяд ли!
Мы уже не спеша возвращались к тому месту, где оставили ялик. Я, правда, высказал сомнение, что он нас ждет – вокруг было полно вороватых обезьян. Но Боря мои страхи развеял.
– Они еще не умеют, – сказал он. – Этих, похоже, только-только доставили.
Ялик действительно оказался на месте. Мы сели на скамеечки и блаженно вытянули облепленные речной грязью ноги.
– Вот что, дорогой мой Боря, – сказал я. – Возвращаться на остров у меня нет никакого желания. Но тебя могу подбросить.
– Чегта с два! – проговорил Боря. – Видеть больше не хочу этот остгов со всеми его пгелестями. Только что мы пгидумаем взамен?..
– Ты ведь уже придумал, Боря! – вскричал я. – Излом, другая земля, другие люди – ты ведь сам мне рассказывал!
– Тебя устгоит жизнь в пегвобытном обществе? – удивился он.
Я ответил не сразу. Я не знал, стоит ли сейчас посвящать Борю в мои истинные планы и желания. Впрочем, что я теряю?..
– Вообще-то не устроит, – сказал я. – Меня устроит только одна жизнь – которая у меня была и которую у меня отняли. Я ведь не погиб случайно, Боря. Меня убили. Убили Контролеры.
– Я знаю, – глухо проговорил он. – Я не хотел говогить.
– Почему?
– Чтобы згя тебя не огогчать. Согласись, лучше чувствовать себя спасенным, чем убитым. Они убили не только тебя. Они убили и меня, и еще многих людей. Они специально пговоцигуют катастгофы, чтобы забгать побольше сильных обученных бойцов.
Я этому не удивился. Я понял это еще тогда, после разговора с засыпающим Босей.
– Они убийцы, Боря, – сказал я. – Убийцы, а не спасители несчастных жертв. Мы оба это знаем, и ничто не связывает нам руки. Я твердо хочу домой. А ты?
– Я тоже, конечно, хочу, – неуверенно сказал он. – Только...
– Что «только»? Опять начнешь повторять мне сказки, что Линза это может, а это не может? Все она может!
– Да, может, ты пгав... – бормотал Боря, пряча глаза. – Но в моем случае это не совсем то...
– В каком таком случае? Что ты там бубнишь? Боря, кстати, ты так и не рассказал мне, как сюда попал...
– Я... – Он задумался на секунду, потом махнул рукой и покачал головой. – Не нужно. Не хочу гассказывать.
– Ладно, не буду душу тянуть. Но ты со мной согласен?
