– Как ты думаешь, у нас получится? – спросил Гирин.
– А как можно думать иначе? Тебя что-то беспокоит?
– Не знаю... Не верится. Три месяца безнадеги кого хочешь сломают. Я уже смирился со всем этим. Знаешь, у меня ведь и семья здесь была. Женщина с мальчиком. У них отца в камни затянуло, я и взял их.
– Скучаешь?
– Может, и скучаю, – пожал плечами Иван. – Просто жалко их. Одни теперь совсем.
Васину не нравилось настроение друга.
– Послушай меня, Иван. Нужно собраться с силами и не ныть. Ты, может, и привык, а у меня и мысли такой нет, чтобы здесь остаться. Пока есть хоть один шанс, я зубами буду за него держаться, и черта с два ты меня оторвешь. Ты хорошо меня понял?
– Да понял, понял... – Он постучал по кабине машиниста. – Эй! Где твои одеяла?
Вагон летел в пустоте, мерно стуча колесами. Этот звук успокаивал. Можно было закрыть глаза и представить себе, что едешь куда-нибудь на юг, в дом отдыха, где никто тебя не достанет. Или наоборот – возвращаешься домой. Васин любил дорогу. Хорошо было дремать, завернувшись в мягкое, хоть и грязное, одеяло, расслабляться, постепенно засыпая. Но мысли бежали впереди вагона. Потому что каждый новый метр пути приближал их к неизвестности, где придется надеяться только на себя. Нет ничего хуже неизвестности. Некоторые с этим не согласны, но они просто не знают: иногда в неизвестности скрывается самое худшее, что можно придумать...
...Васин проснулся от того, что его тряс за плечо машинист.
– В магазин будем заезжать?
– Какой магазин, – зевнул Васин, с трудом разлепляя глаза.
– Я говорю, впереди земля уходит, ехать нельзя. Так мы будем в магазин заезжать или здесь обождем?
Васин приподнялся, выглянул в окно. Темнота вокруг была непроницаемой и тяжелой, как бархатное покрывало. В кабине машиниста тревожно хрипел радиоприемник.
– Езжай куда хочешь, – махнул рукой Васин.
Машинист выбежал на улицу и стал грохать там какими-то железками, наверно, переводил стрелку. Через минуту вагон начал набирать скорость. Васин сел, и, завернувшись в одеяло, стал смотреть вперед, где в свете фонаря пробегали нескончаемой чередой близнецы-шпалы. Спать уже не хотелось.
На горизонте разгоралось бледное облако света, как будто приближался город. Но это был не город. Через несколько минут вагончик остановился возле ярко освещенного многоэтажного здания с большими окнами. Вокруг был уложен ровный асфальт, горели фонари, сбоку громоздились бесформенные хозяйственные постройки. Но, в общем, здание напоминало оазис в безжизненной степи.
Васин растолкал Ивана. Тот вскочил, испуганно уставился за окно, где разливалось зарево электрического света.
– Магазин какой-то, – сказал Васин. – Пойдем, посмотрим.
Иван покорно встал, все еще мало чего понимая.
Они прошли в стеклянные двери. Это действительно был магазин, очень большой, но пустой. В огромных гулких залах молчаливо уходили вдаль пустые прилавки, покрытые пылью и мусором. Повсюду блестело битое стекло.
– Ну и где торговля? – поинтересовался Иван, пытаясь справиться с зевотой.
– Сейчас только на четвертом этаже, – сказал машинист. – Пойдем вон туда, может, лифт работает?
Но лифт не работал. На четвертый этаж они поднимались по лестнице. Васин шагал по ступеням, глядя на опустошенные и разоренные торговые залы. Иван плелся следом, все так же зевая и кутаясь в одеяло, с которым не пожелал расстаться.
Четвертый этаж тоже оказался почти пустым. Лишь в дальнем углу стоял относительно целый прилавок, заваленный грудой самых разных вещей.
За прилавком дремала в инвалидной коляске маленькая сухая старушка. Машинист сразу стал копаться в куче барахла и вскоре выбрал себе толстый зеленый свитер, осмотрел со всех сторон и положил обратно.
– Пойду, в кафе зайду, – сказал он. – Если что срочное – идите на шестой этаж.
Васин пропустил его слова мимо ушей, потому что все его внимание было приковано к полке. Там, среди фаянсовых сервизов, дешевых косметических наборов, фотоаппаратов, подсвечников, наборов карандашей и прочей чепухи стояла одна-единственная пачка сигарет. Это был «Седеф» – давно забытый и непопулярный сорт. Когда-то, еще при коммунистах, им были завалены все гастрономы в провинциальных городах, но советский курильщик «Седеф» не покупал, потому что одна пачка стоила целых восемьдесят копеек.
– Сколько стоят сигареты? – робко спросил Васин.
Старушка открыла глаза, с интересом посмотрела на него.
– Восемьдесят копеек.
– Восемьдесят копеек? – переспросил на всякий случай Васин.
– Да. Какими деньгами хотите платить? Бумажные ночью не принимаем.
Васин сунул руку в карман, нащупал монету в пятьдесят рублей.
– Такая пойдет?
Старушка достала увеличительное стекло.
– Редкая монета. Боюсь, не найду сдачи.
– Не надо сдачи, – пролепетал Васин. – Дайте пачку сигарет и все. Нет, две пачки, если можно.
– Минутку... – старуха повернула голову и крикнула: – Лиза! Принеси еще сигарет.
– Иван! – ликующим голосом воскликнул Васин. – Посмотри, что я нашел!
Гирин оторвался от созерцания коллекции охотничьих ножей и восхищенно покачал головой.
Из прохода между прилавками появилась высокая голенастая девушка с длинной русой косой. Она улыбалась. Когда она подошла ближе, Васин понял, что улыбка какая-то ненормальная. Похоже, девушка была слегка не в себе.
– Лиза, эти люди хотят купить у нас сигареты, – сказала старуха. – Посмотри, сколько денег они нам дают. Подари им какой-нибудь сувенир.
– Возьмите это. – Лиза, не переставая улыбаться, показала на ножи. И голосом, интонацией она походила на маленькую девочку. Это выглядело неестественно по сравнению с ее зрелой фигурой и лицом.
Иван повертел один нож в руке, отложил в сторону.
– Нет, спасибо. Оружие нельзя дарить, плохая примета.
– Тогда выпейте вина.
– Мы не пьем вино, – хмуро сказал Васин. – Здоровье не позволяет.
– Если у вас проблемы с желудком, – вмешалась старуха, – поднимитесь в кафетерий. Там есть бальзам, вы излечитесь буквально за полчаса.
– Спасибо, я подумаю...
– Ой, а про тебя сегодня спрашивали! – воскликнула вдруг Лиза, обратив внимание на Васина.
Васин оцепенел.
– Кто?
– Не знаю... Какие-то новые. Все в черном, и у них такие штуки на груди, – она скрестила пальцы.
– И что же они спрашивали? – проговорил Васин, пытаясь казаться равнодушным.
– Они показали мне картинку, а там ты был нарисован. И спросили, не ходил ли ты здесь.
– Где они сейчас?
– Не знаю. Наверно, в гостинице. Они купили у нас восемь банок бобов и будильник.
– Не говори ерунды, Лиза! – сказала старуха. – Вовсе не бобы они купили, а свинину. И не восемь банок, а пять. У них не было денег, и я попросила взамен вот эту штуку.
Она достала из-под прилавка большой блестящий пистолет.
– Сама не знаю, зачем я это взяла. Не представляю, зачем оно может пригодиться.
