заставил его все это снять.
– Чего ты вырядился, как фофан? Хочешь, чтоб в бомжатник прямо с вокзала забрали?
– Почему в бомжатник? – бурчал Пельмень. – Это я, чтоб не узнали, когда пойдем банк грабить.
– Тише ты, дебил неотесанный! – негодовал Пакля. – Не будем мы банк грабить. А в этой лесбиянской шляпке тебя весь город запомнит. Да еще знакомым будут говорить – мол, видели такого толстого придурка...
На некоторое время Пельмень успокоился, откинулся на спинку и закрыл глаза. Но было видно, что страх так и бродит у него внутри, готовый с шумом вырваться наружу.
– Пакля! – вдруг горячо зашептал он. – Слышишь? Скорей... останови автобус. Мне надо обратно, срочно. У меня приступ. Помнишь, я с табуретки упал? Теперь каждый месяц приступы. В ушах трещит и в животе что-то булькает.
– Если ты еще раз булькнешь, – с угрозой прошептал Пакля, – у тебя везде затрещит. Чего ты меньжуешь, дебил? Мы в стороне стоять будем. Близнецы все сделают.
– А где они? Если заблудятся?
– Не заблудятся. Прибегут, как миленькие. Они у меня послушные, не то что ты, кусок свинины...
Перед отъездом Пакля поставил бойцам задачу – добраться до города самостоятельно. Чтоб не тратиться на билеты. Его не волновало, как это сделают его верные слуги – добегут ли пешком или догадаются прицепиться к какому-нибудь грузовику. Он уже знал, что приказы выполняются ими аккуратно и в срок.
– Не заблудятся, – повторил он и погладил сумку, где лежал шлем, тщательно завернутый в наволочку. – Надену эту штуку, скажу: «К ноге!» – тут же прибегут.
В город они добрались под конец рабочего дня. Раскалившиеся за день улицы были полны пестрого суетливого люда, которому ни до чего не было дела. Пельмень ступил на горячий асфальт автовокзала торжественно и скорбно, словно на алтарь для жертвоприношений. Снова он чувствовал себя медузой, оказавшейся в горячем котле, полном свирепых акул. Не говоря уж о том, что его приятель вместе с ним собирается бросить вызов этим акулам...
– Расслабься, дурень, – шипел Пакля. – На твоей роже, знаешь, что написано? На ней написано: вот приехал чувак из деревни, чтоб ограбить банк и заодно кого-нибудь зарезать. Расслабься, думай о приятном.
Пельмень, конечно, попробовал думать о новом аквариуме для «селедок», но ничего не вышло. Представлялся все тот же кипящий котел, полный зубастых рыб-мутантов.
– И не шарахайся от прохожих, – продолжал увещевать Пакля. – Ты в городе. Ты тут на хрен никому не нужен. Можешь снять штаны посреди улицы, им плевать. Стой здесь, я пойду расписание смотреть...
Пельмень простоял несколько минут, уперев взгляд в асфальт. Потом как-то вышло, что он вступил в пространный диалог с привокзальной цыганкой и уже собирался отдать ей часы. Но тут появился Пакля, дернул его за штанину и сказал:
– Я все узнал. Поехали встречать близнецов.
Они нашли остановку городского автобуса и отправились на окраину. Пакля прилип к окну: он высматривал банки и ювелирные магазины. Пельмень же в основном заботился о том, чтоб не выдать ни единой мелочью своих преступных намерений.
Он всем улыбался, потом начал беззаботно насвистывать. Замолчал лишь тогда, когда на него посмотрел весь автобус и кто-то крикнул спереди:
– Э, жиртрест, у себя на хуторе будешь свистеть.
Город никак не кончался. Казалось бы, вот уже конец домам и улицам, но вдруг снова появлялись какие-то магазины, светофоры, а главное – люди. Зарыбинск в этом отношении был куда удобнее: десять минут ходу – и ты в поле.
Приятели покинули автобус на конечной остановке. Здесь был многоэтажный жилой массив, на котором город резко обрывался. Дальше шел чахлый пустырь с живописно разбросанным строительным мусором.
– А зачем мы сюда приехали? – спросил Пельмень, помяв для порядка ухо. – Не мог, что ли, в городе со своими близнецами встретиться?
– Ага, – ухмыльнулся Пакля. – Вышел бы на площадь, нацепил шлем, да?
– А что? Тут много всяких придурков, еще и не такое надевают.
– Сам ты... Пошли в тот лесок, там тихо.
С расстояния в полкилометра город казался лишь грудой белых кубиков. Пельмень с облегчением почувствовал, что напряжение немного отпустило его. Он находился на лоне природы, среди привычных звуков – шума ветра, пения птиц и шороха ветвей. И не беда, что лоно природы оказалось засыпано потрясающим количеством мусора.
Пакля нацепил шлем и уселся на пенек, заложив ногу за ногу. Он не шевелился, его лицо было скрыто щитком. Пельмень наблюдал за ним с суеверным трепетом.
– Ну? – не выдержал он. – Где они?
– Бегут, – чуть погодя ответил Пакля. – Наверно, уже рядом. Только зрение чего-то не включается. Нет, должно быть, еще далеко.
Пельмень нахмурился, пытаясь постичь смысл сказанного. Ему надоело стоять, и он тоже присел – на большую жестяную банку.
– Пакля, – позвал он. – А мы правда в стороне стоять будем? Правда близнецы сами все ограбят?
– Правда, – донесся голос из-под шлема. – А тебя, толстопузый мешок, я вообще за километр отведу. А то все испортишь.
– Это хорошо, – успокоился Пельмень. – А зачем тогда меня привез?
– А чтобы ты не думал, что все просто так получается. Увидел бы, как я мучаюсь, чтоб ты потом красную икру жрал. Мне одному, что ли, рисковать?
– Почему рисковать? – всполошился Пельмень. – Ты же сказал...
– А, отвали...
Пельмень обиженно засопел. Он понимал, что Пакля включил его в операцию из-за денег, которые Пельмень достал на дорогу. Выпросил у матери, соврал, что «селедки» заболели и им понадобились специальные таблетки. Но разве Пакле это скажешь?
Бойцы показались минут через пятнадцать, бесшумно вынырнув из зарослей. Они были какие-то бледные, измочаленные. То жалкое тряпье, в которое одел их Пакля, было мокрым от пота, а потому еще более жалким. Никак нельзя было заподозрить, что это крутые десантники, а не какие-то помойные бродяги.
– И чего? – вздохнул Пельмень. – Мы с такими обсосами будем по городу ходить?
– Обожди, – буркнул Пакля. – С ними что-то не то...
Пельмень, услышав про «не то», отступил на всякий случай к кустам и приготовился бежать сломя голову. Но Пакля имел в виду совсем другое.
– У них сил нет, – сказал он. – Бежали всю дорогу. Им пожрать надо.
– У меня баранки в кармане, – с искренним участием предложил Пельмень.
– Надень их себе... сам знаешь, куда. Вот, блин... – Пакля снял шлем и вздохнул с досадой. – А я хотел, чтобы они сзади нас всегда ходили. И прикрывали, если что. А тут придется их на ужин отпустить...
– Конечно, пусть лучше покушают, – с готовностью сказал Пельмень. Ему вовсе не улыбалось ходить по людному городу в обществе потных оборванцев. – А зачем у них рюкзаки?
– Пригодятся, – буркнул Пакля. – Ну ладно. Пусть пока погуляют, травки пощиплют... И мы погуляем. Как стемнеет, в городе встретимся. Стой тихо, сейчас я им буду стрелу забивать.
Пакля натянул шлем и погрузился в общение с бойцами. Сколько Пельмень не наблюдал, он так и не понял, как приятель это делает.
Они долго бродили по городу и страшно устали. Пакля даже забрал у Пельменя и съел две баранки. С каждым часом лицо его было все мрачнее. Он подолгу ходил взад-вперед возле сберкасс, обменных пунктов и дорогих магазинов, что-то прикидывал, хмурился, чесал макушку.
Наконец, когда присели отдохнуть на оградку, Пакля сказал:
– Знаешь, я тут посмотрел... Наверно, не будем пока банк трогать.
