Он быстро обернулся на Донского, который стал невольным свидетелем разговора.
– Уйди, Андреич! Выйди отсюда, я с ним сам говорить буду.
– Не беспокойтесь, – заверил Донской, покидая помещение. – Я свято храню врачебную тайну.
– Лука, ты что? – зашептал Сударев, оставшись один. – Ты что такое несешь? Рехнулся в этой бочке, да?
– За чем пришел?
– Ясно за чем. За деньгами, дорогой мой. Надо бы знать, куда ты их дел, люди волнуются.
– Никаких денег ты от меня не получишь, – прозвучал бесстрастный ответ. – Забудь мое имя, я тебе уже не приятель и делами твоими грязными заниматься не стану.
– Что? – У Сударева затряслись щеки. – И это ты мне говоришь? Ты? Да с каких это пор мои дела стали для тебя грязными?
– Они всегда были такими. Зато я стал другой.
Сударев расхохотался, но веселья в его смехе не было.
– Ты... Ты стал другой? – выдавил он. – С чего бы? Книжек честных начитался? А может, и в церковь ходить стал? Да ты же еще в штаны мочился, а уже ворюгой был! Ты читать в тюрьме научился! И мои дела тебе грязные?
– Меня не застыдишь, – все так же холодно и спокойно отвечал голос из динамика. – Я всю жизнь в скромности прожил, а ты только салом обрастал. Я вором стал, чтобы власти этой поганой не служить. А ты готов любой власти зад лизать, только бы кусок перепал. И еще, Сударь, на моих руках крови человеческой нету. А на свои посмотри... Напомнить, где ты владимирских ребят закопал, или сам помнишь?
– Заткнись! – прошипел Сударев и лихорадочно обернулся, боясь, что его подслушивают. – Чего это ты, Лука, такой храбрый стал да совестливый? Нового хозяина нашел? А я ведь с твоим хозяином быстро разберусь. И бочка эта не поможет, в которой ты прячешься.
– И думать забудь, Сударь! Ты никого здесь не тронешь. А то ведь я не только владимирских пацанов вспомнить могу...
– Заткнись, сука! Запри свою пасть!
– И не ори на меня. Я давно не боюсь тебя, и никакой хозяин мне не нужен. Мне терять нечего.
– Почему же? А может, правду говорят, что у тебя рога и шерсть выросли? То-то на глаза показаться не хочешь...
– Уходи. За свое толстое брюхо можешь не бояться. Я скоро уберусь отсюда, и ты никогда больше про меня не вспомнишь. Все, пошел вон.
Взмокший, трясущийся, красный, он вылетел в коридор, где со скучающим видом прогуливался Донской.
– Уже закончили?
– Андреич, отдай его мне! – зарычал Сударь. – Слышишь, отдай его. Сейчас же! Хочешь, доплачу.
– Что значит «отдай»? – удивился Донской. – Человек – существо свободное, он сам решает, куда идти.
– Андреич, – с угрозой проговорил Сударев, – зубы мне не заговаривай. Я как знал, что дело нечисто. Только не пойму, с чего это вы снюхались? Он тебе денег дал?
– Откуда у него деньги? – усмехнулся Донской. – Да и не все в жизни решают деньги...
Они были уже в холле, возле выхода. Неподалеку расположились в креслах трое экипированных охранников, которые словно напоминали, что на языке силы здесь договариваться бесполезно. Сударев весь кипел, он готов был взорваться, как паровой котел.
– Отдай, Андреич! – в последний раз сказал он. – Я тебе деньги за него платил.
Донской покачал головой:
– Что касается денег, то все условия нашего договора я выполнил.
– Я еще доплачу!
– Нет... До свидания.
– Ну... Ну, ладно! – прошипел Сударев и вышел, хлопнув дверью.
«Ну вот, – устало подумал Донской, – надеялся, сегодня одной проблемой меньше станет. Но похоже, проблем только прибавилось».
Майор Соляков решительно взбежал по ступеням. Может, даже более решительно, чем нужно, – со стороны это могло показаться агрессивным.
Он сунул в лицо охраннику служебное удостоверение и нетерпеливо проговорил:
– Давай сюда начальство.
Охранник спокойно прочитал содержание красной книжечки, затем взгляд его скользнул к обочине улицы, где пристроилась оперативная машина с двумя сотрудниками.
– Подождите немного, – сказал он, ничуть не впечатлившись рангом нежданного гостя.
Вскоре к майору вышли.
– Я администратор этого заведения, – сказал ему молодой человек, не приглашая войти. – С кем имею честь?
– Не валяйте дурака, гражданин Донской, – проговорил майор с раздражением. – Вам доложили, с кем имеете честь. Да вы и так знаете.
– Я? Вас? – Администратор изобразил крайнее удивление. – Простите, что-то не припоминаю.
– Да хватит...
Донской вздохнул, поглядев за спину майора.
– Ладно уж, заходите.
– Я намерен разговаривать начистоту, – объявил Соляков, оказавшись в кожаном гостевом кресле.
– Милости прошу.
– Мне известно, что вы содержите у себя некое существо, возможно, животное с элементами интеллекта. Я сам его видел, – добавил он, чтобы пресечь возможные возражения.
Но возражения все же последовали.
– Помилуйте, товарищ майор! Какие животные в больнице? Мы даже пиявок не держим.
– Перестаньте. Вы все отлично понимаете. Оно либо здесь, либо... Не знаю, может, вы держите его еще где-то.
Донской растерянно пожал плечами. Майору не понравился его взгляд – заторможенный, порой замирающий в неподвижности – как у ненормального.
– Черт бы вас побрал, – процедил он. – Вот! – Он швырнул на стол ксерокопию материала.
Донской внимательно рассмотрел изображение, потом уставился в сторону, барабаня пальцами по столу.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Вам не ясно? Я должен забрать его у вас.
– Да что вы говорите! – усмехнулся Донской. – Ну а дальше?
– А дальше – не вашего ума дело!
– Нет уж, прошу ответить. Что вы собираетесь с ним делать?
Майор на секунду задумался, понимая, что перегибает палку.
– Хорошо, я кое-что поясню. Это существо должно быть вывезено в учреждение, в котором ему положено находиться по закону.
– В тюрьму, что ли? Я, признаться, не читал такого закона.
– Это уже вас не касается.
– А вас касается? – удивленно поднял брови Донской. – Должен вам сказать, у меня были свои планы, как поступить с собственным пациентом. Мы тоже собирались вывезти его в одно учреждение. Я лишь силюсь понять, при чем тут ваше ведомство...
– При том, что это компетенция федеральной безопасности. У меня есть директива, и я твердо намерен ее выполнить.
– Ну, знаете... У меня тоже есть и директивы, и начальники. Зря вы беспокоитесь, мы прекрасно обойдемся и без вас.
– Не обойдетесь. Я ни на грош вам не верю.
