Вместо него вошла Ба и поманила моих братьев к себе:
– Хватит, молодые люди. Я пришла, чтобы выставить вас отсюда. Кэсси нужен покой. Она небось притомилась тут от вас.
– Нет, нет, Ба, я вовсе не…
– Не нет, а да. Так что теперь все уходите. Придете после обеда. Сегодня, но попозже.
Как только Сузелла и мальчики ушли, я провалилась в сон. Когда я проснулась, у самой постели в кресле-качалке сидел папа и читал Библию. Я повернулась к нему, тогда он поднял голову и улыбнулся мне.
– Что ж, с каждым днем ты выглядишь все лучше, голубка. А как самочувствие?
– Прекрасно, папа. – Я улыбнулась в ответ. – Просто не понимаю, как это я столько провалялась в постели.
– Рано тебе вставать. Ты для этого еще не окрепла. Слушайся Ба – и скоро будешь совсем здорова.
– Да, сэр… Папа?
– Что, детка?
– Папа, что же мы будем делать? Надо платить по счетам, а их столько набралось… И налоги… и ты бросил железную дорогу, чтоб искать Стейси… и… Папа, что же нам делать? Однажды ты сказал: никому не отдадим нашу землю.
– И не отдадим.
– Да, сэр, – согласилась я, но волноваться не перестала.
– В чем дело, голубка?
– Сузелла сказала, мама кучу телеграмм в разные места послала, чтоб разыскать тебя, когда я заболела… Это же сколько денег стоит! Разве нет?
– Сумма приличная.
– Мне очень жаль, папа. Очень. На эти деньги столько всего можно было купить… поважней телеграмм.
Папа откинулся на спинку качалки и улыбнулся:
– Знаешь, Кэсси, о чем я думал, глядя, как ты мирно спишь? Я вспоминал тот день, когда ты появилась на свет.
– Да?
Он кивнул.
– Мне было тогда двадцать четыре года. Я работал на старой лесопильне под Смеллингс Крик. Хозяйничал на ней сквалыга Джо Морган. Большинству цветных, что вкалывали на него, здорово доставалось. Но меня он почему-то не задевал. Я думаю, вот почему. Я никогда не вступал с ним ни в какие лишние разговоры. Только по делу. А другие и выпивали с ним, и всякое такое. Я вообще считал, что с такими сквалыгами лучше не заводить близких отношений.
В тот самый день, когда ты родилась, Джо Морган надрался больше, чем обычно, еще днем. Оторвал меня от работы и зовет еще выпить. Я ему: спасибо, мол, не надо, – и обратно за работу. Ну и разозлил я его, отказавшись распить с ним бутылочку! И это после того, как он пригласил меня! Он ушел в свою контору и торчал там всю оставшуюся часть дня. А когда вышел, стало ясно, чем он там занимался: опять пил.
Прошел он, стало быть, на лесопильню – и ну языком молоть, что я-де полработы не делаю, что с лесопильни потихоньку раньше времени сматываюсь и все такое. Ну, я вижу, он совершенно пьян, и ни слова ему не говорю, знай, вкалываю. Это его еще пуще разозлило. Он на меня: как я смею ему не отвечать, когда он со мной разговаривает! А я ему: «Я и не знал, что должен что-то отвечать». И бог ты мой, если до того он был зол, то тут уж просто рассвирепел. Заявил, что я не в меру занесся и что он сейчас мне врежет ниже пояса. И схватился за топор.
У меня дыхание перехватило.
– Он хотел тебя топором?…
Папа лукаво улыбнулся:
– Думаю, именно это хотел.
– А ты что, папа?
– Ничего… просто стоял. Постоял, постоял и говорю: «Собираешься врезать ниже пояса, так лучше сразу убей».
– И все?
– И все.
– И что он сделал?
– Постоял немного, весь красный как рак. Потом повернулся и пошел обратно в контору.
– А ты что?
– Закончил работу и пошел домой, не получив за этот день ни гроша. И потом знаешь что было?
– Что?
– Пришел домой и думать забыл про Джо Моргана.
