Все хорошие люди, у которых были все причины быть благодарными Саре. И каждый из них мог отчаянно нуждаться в деньгах. Сара говорила обо всех сотрудниках, как о своей семье, и все, что она рассказывала, могло послужить мотивом.
— А что Рэндолф? — спросил в конце концов Алекс.
Почти невидимая в темноте, Сара повернулась к нему.
— Рэндолф? — переспросила она, голос ее звучал устало. — Что ты имеешь в виду?
— Ты говорила, он гомосексуалист. Не мог он стать жертвой шантажа?
— Ты хочешь спросить, знают ли об этом остальные?
— Да.
Сара засмеялась:
— Должно быть, только самые высокопоставленные лица Соединенных Штатов. Он активно участвует в создании фондов помощи тяжелобольным. Сейчас он помогает организовать хоспис в Финиксе.
Алекс был поражен. Сара собрала весьма необычный коллектив единомышленников. Она была такой трогательно честной, такой искренней и прямодушной. Кто же мог подло воспользоваться этим?
Алекс знал, что, к сожалению, в мире слишком много людей, которые готовы воспользоваться такими человеческими качествами, для них это единственный шанс.
— Ты ему не слишком нравишься, — неожиданно сказала Сара.
— Почему?
Сара пожала плечами:
— Он не говорит. По-моему, он боится, что ты обидишь меня.
— И он тоже! — Алекс поднял брови. — Я становлюсь чрезвычайно популярным.
— Не знаю. Ты нравишься мне.
Алекс нахмурился:
— С кем еще я должен быть почтителен?
— С Джоном, — подумав, заявила Сара.
— С Джоном?
— Да, с моим отцом, помнишь?
— Ах, да, строитель дамб.
Сара кивнула.
— Он был очень заботлив, особенно если учесть, что мы виделись очень редко. — Она широко, чуть плутовато улыбнулась. — Когда он узнает о нас, ты уже будешь отцом, а я стану заниматься дизайном дома.
— Ты это видишь, да? — спросил Алекс.
Сара с вызовом посмотрела на него.
— Да, для меня девочку, а для тебя мальчика. В общем, вся традиционная семейная суета, которая так пугала Джона и от которой он сбежал.
Алекс не услышал в ее словах ни сожаления, ни горечи. Он не знал почему.
— Поэтому ты отправилась в интернат?
— Нет, — сказала Сара. — Джон и Блю решили, что, если я хочу заняться в жизни чем-нибудь, кроме готовки, это пойдет мне на пользу.
— Ты их часто видишь?
Сара задумалась.
— С тех пор как я с ними рассталась, мы виделись четыре раза.
Алекс был в шоке.
— Нет, — поправила себя Сара, — пять. Еще я видела их, когда Блю выходила замуж за Джареда.
Пять раз. Но ведь прошло довольно много времени. Как она смогла вынести это?
Алекс подумал о своей семье, о шумных праздниках, о многочисленных родственниках, о часах, проведенных вместе с Линдси, о том, как весело им было вдвоем. И сейчас, когда они повзрослели, ему приятно было провести несколько часов в доме сестры.
Нет, черт побери, Сара не нуждалась в жалости. Она бы не поняла этого. Тем не менее Алексу захотелось крепко обнять ее и защитить от жестокостей мира.
— Что ж, — сказал он, — по крайней мере, после развода они остались друзьями.
— Развода? — спросила Сара. — Какого развода?
— Но ведь твои родители развелись? — непонимающе нахмурился Алекс.
— Мои родители не разводились по одной простой причине. Они никогда не были женаты.
— Пожалуйста, объясни мне все подробно, — кричал Алекс в телефонную трубку.
— Алекс, — жалобно ответила Линдси, — ну почему ты не можешь подождать со своими излияниями еще пару недель. Я не могу сосредоточиться, когда это маленькое чудовище лягается у меня в животе.
— Он будет футболистом.
— Ничего подобного.
— Послушай меня. Я пытаюсь понять ее, но это неподвластно разуму.
— Почему?
— Потому что Сара часто создает себе странные, запутанные ситуации, а потом легко выходит из них.
— Но с нами такое тоже случается.
— Мы другие. У тебя есть я, у меня — Бог. У нас есть семья.
— У нее это тоже есть, просто иначе, чем у нас. Почему ты ее боишься?
— У нее никогда не было настоящей семьи. Она видела своих родителей всего пять раз с тех пор, как они расстались.
— Тебя беспокоит, что ее представление о семье отличается от твоего?
— Нет, — Алекс хотел быть предельно откровенным, — но, с другой стороны, я не могу смотреть на это так просто, как она.
— Почему?
— Потому что фамилия Торн — синоним стабильности.
— Я бы сказала, что ей досталось по первое число.
Алекс криво улыбнулся:
— Удивительно, как нам удается достичь в жизни того, что мы имеем.
— Я знаю, чего достигла я, — сказал Линдси, — отекшие щиколотки, растянутый живот и пигментные пятна.
Этой ночью Сара так и не смогла заснуть. И не из-за опасности, угрожавшей Алексу, а из-за вечернего происшествия.
Каждый шаг все больше сближал их, Сара чувствовала, что влюбляется, и видела, что Алекс тоже. Он боролся с собой, но всякий раз его выдавали глаза.
Сара знала, что сбивает его с толку. Алекс являл собой воплощение мужской логики, а происходящее между ними не подчинялось ни одному логическому закону.
Сара откинула одеяло, взбила подушку, обняла ее и, зарывшись лицом в ее успокаивающее тепло, стала снова мечтать об Алексе.
Еще совсем недавно она ни за что не смогла бы представить себя рядом с человеком такого типа. Футболист, который долго верой и правдой служил богу спорта, а потом ушел из большого футбола с болью в душе и с высоко поднятой головой.
Его улыбка трогала Сару до глубины души; когда он улыбался, то казался ей таким нежным и всепонимающим. Но он не понял и удивился, когда она рассказала ему о своей семье. Он привык совсем не к такому общению. Алекс никогда бы не смог понять Блю, Джона и Джареда, которые продолжали путешествовать все вместе и после свадьбы Джареда и Блю. Он бы никогда не одобрил жизнь, где правит свободная любовь и дети являются общими для всей коммуны. Иногда Сара скучала по тем дням, когда она была предоставлена самой себе и могла часами носиться по улице босиком. Но все же она сознавала, что
