мультипаспорт на имя Георга Абеля и предложивший называть его Юрой. У Юры был забавный мимик, вернее глазки у мимика — похожие на мух, тонущих в сливках, потрепыхаются застынут, потрепыхаются… То ли сбоит картинка, то ли такова местная мода.
По случаю торжественной встречи был составлен план оперативно-розыскных мероприятий — без развесистой кибербюрократии уже не обошлось. Это не понравилось Данилову, но срулить в сторону он не имел права, да уже и поздно было.
Они сидели планировали и просчитывали, пока не пришел какой-то курсант-практикант и не доложил, что разыскиваемый гражданин Доротеенко вылетел на попутном грузовике на Весту-3. Можно было рвать волоса на разных местах, но никто не контролировал местные технологические перевозки даже на Марсе.
Оставалось направить извещение в космопорт Веста-3, чтобы там не забыли включить красный свет пассажиру Доротеенко.
Как и обычно в таких нелепых ситуациях образовалась куча свободного времени. Юра сказал, что челнок в сторону Весты-3 отправляется лишь через пять стандартных часов, так что есть время оттянуться по местному обычаю.
Камрад Абель, конечно, же предложил сходить на традиционную забаву соларитов, на игру.
В «мяч» местные солариты играли на огромной гладкой поверхности, оставшейся после метеоритного удара и разлива лавы по кратеру, так что получалось, что-то вроде футбола на бесконечном поле. По крайней мере от одного «бортика» до другого было километров сто, да и высота каждого из них составляла пять километров. Сам мяч имел размеры с двухэтажный дом, а каждый игрок был «запечен» внутри киборга, напоминающего помесь кузнечика, динозавра и автокрана. «Кузнечики» отчаянно скакали по бесконечному полю, сталкивались как проклятые, вышибая снопы искр, ломали друг другу ноги и лупили по мячу, да так что усвистывал он на многие километры, вытягивая за собой дымный хвост.
Судя по состоянию публики, здесь был ослаблен контроль по части синтетических нейротрансмиттеров и всякой психоделической дряни, доставляющей кучу удовольствия, но, в итоге, превращающей гражданина в расплывшуюся кучу дерьма.
«Расплывшихся» старателей добивают свои же, чтоб «не морочили яйца». Затем все более-менее приличные внутренние органы идут с аукциона. «Расплывшихся» работяг спроваживают в инвалидные дома ГУЖП, где никто долго не протягивает — ходят-бродят слухи, что доходяг там не лечат, а, наоборот, превращают в быстро перегорающие живые установки по производству какого-нибудь гормона — инсулина или там тестостерона. А «расплывшихся» соларитов судят и отправляют в закрытые зоны. Что дальше — смотри пункт первый. Каждый нормальный соларит боялся разбалансировки, но только не эти кретиноподобные жители космической глубинки.
В куче укромных кабачков Вестобщепита, обрамляющих по кругу колоссальный кратер Олбера, многие камрады ползали и ходили на четвереньках — откушав синтетических опиатов, а то и просто спиртного. Некоторые, лежа на месте, терлись о стены и активно стонали — эрзац-окситоцин производил столько кайфа, что аж дурно и блевотно становилось. Некоторые «торчки», напротив, слонялись с крайне обеспокоенным видом — эти вестанцы перенасытились по части эндоморфина, так что несколько часов кряду от всего будет зверская тоска, хоть в ванной утопись. Некоторые, жуя амфетаминовые конфеты и пуская слюни, конвульсивно плясали и не собирались останавливаться ни на минутку до полного физического истощения — когда их вынесут под глюкозной капельницей. Многие, впрочем, имели изрядные запасы жира под кожей. Упитанные ряхи были скрыты мимиками, но органический сканер свидетельствовал против них неумолимо.
Вестанцев явно не удовлетворяли ни классические игры, ни обычное дрючило — амброзия. И даже мимики у них были какие-то переслащенные, с неестественными пропорциями, так что вместо Гераклов получались Майти-Маузы. Естественно, что весь этот бардак, более подходящий для закрытой зоны, кем-то и зачем-то «покрывался».
У Данилова сложилось впечатление, что целая Веста попала в зазор между сферами различных гиперкомпьютеров. Косвенные подтверждения имелись. В целом за режимом следил одиннадцатый гипер — Арес, но того интересовали, прежде всего, хозяйство, связь, транспорт. У двенадцатого гипера, Чужого, здесь были лаборатории. На Весте долго размещался крупный клонопитомник, находившийся в ведении Афродиты, но потом его прикрыли из-за повышенного радиационного фона и вроде бы какой-то устойчивой вирусной инфекции. Вдобавок тут до недавнего времени находился исследовательский центр под началом седьмого гипера, Брахмана, — один из самых серьезных. Именно здесь работали Миронов, Шац и Киссельман. Ученых осудили и казнили, центр прикрыли. Но и Афродита, и Брахман вряд ли ретировались отсюда.
Камрад Юра Абель затащил Данилова в один из гротов с видом на циклопическое поле, да еще окружил компанией юнцов и юниц, которые более напоминали неопанков из какого-нибудь рабочего поселка, чем цивилизованных соларитов. Благодаря дешевым мимикам смотрелись они кошмарно. У парней мышцы бугрятся и огненные патлы, закручиваются в смерчи на макушках, у девок буфера как пушки и зрачки щелевидные.
Вестанская девушка с радужной кожей и запахом тления преподнесла Данилову бокал с какой-то жижей. Для экспресс-анализа пришлось джину применить не только спектрометральный модуль, но и монитор нанозащиты. В бокале плескался достаточно хитрый компот: этиловый спирт, расслабляющий букет синтетических нейротрансмиттеров вроде метаботулина, «тормозной» серотонин и эндорфиновый набор для лимбической зоны мозга, ну и палеостим, бьющий по задним мозговым долям, которые, как известно, нам досталась в наследство от всяких динозавров. Вся эта дурь — в концентрации семь милиграмм на литр, что, в общем, терпимо. К тому же Юра сказал: «Не обижай, комсомольцев, давай проще».
Данилов сделал «для простоты» пару глотков из дружеского бокала, но местные солариты постарались, чтобы и этого хватило.
Мяч как будто опух, поднялся вверх и засиял на манер луны, игроки вместе со своими киборгами превратились в букашек, скачущих по крохотной лужайке, а небо вдруг сделалось таинственно фиолетовым.
Грот сплошь покрылся тиной, вестанские девчата стали напоминать крокодилиц с кожей как на портфеле и на удивление это не вызвало отвращения. Они поползли на брюхе к Данилову — что несколько его заинтересовало, но вестанский компот не останавливался на достигнутом.
Кратер обернулся морской лагуной, а прямо ко входу в грот начала подкатываться легкая волна.
Данилов подошел к срезу воды и следующая волна подобострастно лизнула носки его ботинок. Заливая небо бледным аквамарином, вставало солнце, а из воды неподалеку от особиста показалась обнаженная дева. Видел, уже видел он эти зелено-голубые глаза! Но теперь ему было сообщено ее имя.
Афродита! Где-то запищал зуммер тревоги. Четвертый гиперкомпьютер, известный своей динамичностью и напористостью, выставил свой мимик-логотип, да еще такой голый.
Глаза цифровой богини светились ласковым зелено-голубым сиянием, розовые губы дрожали то ли от смеха, то ли от волнения, а нежная кожа в капельках морской воды жемчужно мерцала под робкими лучами раннего солнца. Данилов слыхал о случаях, когда гиперкомпьютеры выходили с кем-то на прямой контакт, но позже Главинформбюро эту практику прикрыло — «во избежание компьютерного анимизма».
— Ну, как ты? — спросила она. — Готов послужить мне по примеру лучших героев греко-троянского эпоса?
Данилов попробовал собраться с мыслями, проведя концентрацию как перед боем.
— Я твой верный паладин… Афродита. — Ну не называть же обнаженную деву «гражданка гиперкомпьютер». — Однако все они, в смысле герои, плохо кончили, хоть и полубоги.
— А Эней? Он основал Рим. Не хочешь ли стать основателем Рима?
— Я — пожалуйста… но разве Троя уже накрылась?
— Она может накрыться. Ведь Бездна всегда рядышком и нараспашку, а Хаос под стенами наших городов. И либо ты его побеждаешь и становишься культурным героем, либо он врывается в город, крушит и насилует. Все вполне логично, милый мой.
— Хаос уже под стенами? Никогда бы не подумал. Как будто все так стабильно, благополучно, экономика на подъеме…
