Данилов остановился. Вестанцы с гразерами были где-то далеко. Но не менее страшные враги находились внутри его — враги, знавшие его с детства. Однако внутри были и друзья.
Волны дурноты и надсадной боли прокатывались по всему телу, голова просто разваливалась на куски. Окно наномонитора выдавало сообщения с полей «гражданской войны». Одни нанозащитники бились насмерть с другими, применяя все виды микрооружия. Температура тела поднялась еще на градус. Горящим лбом Данилов прижался к безразличному камню.
Но, когда половина из наноботов защиты пала смертью дурных и храбрых, побоище прекратилось.
Пейзаж, а, если точнее, натюрморт, после битвы был неясен. Джин мучительно тестировал и диагностировал сам себя. Мускулы неприятно пульсировали, боль тянулась по позвоночнику, легкие натужно саднили, желудок ныл. Но шипы исчезли, оставшиеся на их месте язвы уже подсохли.
Минут десять спустя Данилов оклемался.
Наномонитор и органосканер радостно показывали хронику мирной созидательной жизни. Даниловский организм чистили и чинили те, кому это положено. Уцелевшие нанозащитники работали ударно, по- стахановски, под управлением стандартных модулей джина.
Они уничтожали чужеродную металлорганику, расщепляли токсины, ремонтировали нуклеиновые цепочки и белковые фабрики-рибосомы.
На чью все-таки сторону перешли наноботы-предатели? И кто стал командовать обороной тела, после того как «завис» джин?
Черт подери эту серую муть. Она разозлила богиню. И в тоже время она спасла, заслонила его, провела а-ля Ариадна по катакомбам.
Поэтому Данилов до сих пор жив и относительно здоров.
Кто же хотел грохнуть его и кто хотел спасти?
Безответные вопросы надоели. Осталась боль, не острая, но изнурительная, эндорфиновый туман не справлялся с ее напором. Данилов попытался не замечать ее и бежал, карабкался, влезал и вылезал. Но он не мог не думать о том, как все это кончится.
Попробовать связаться с Особотделом на Весте? Пожалуй, не стоит. Не исключено, что камрад Абель морально нечистоплотен, что вестанские особисты — просто предатели, что они работают на… То ли на Анпилина, то ли на серый призрак, то ли на кого-то еще… Выйти на связь с Отделом Особой Информации на Марсе? Это значит открыть себя нараспашку для близких врагов. Надо выбираться самому.
Нить пока неизвестной Ариадны вела Данилова дальше по древним коридорам. Один раз беглецу показалось, что он оказался в глухом тупике, но удалось разгрести залежи из банок с нетленной корюшкой. За завалом была клинкетная дверь и Данилов нечаянно вспомнил диалог из сетефильма.
—
Сегодня, к сожалению, надо было доверять призракам.
Его могло выбросить в вакуум, но за дверью открылся еще один коридор. Он был напоен затхлостью, засыпан битым стеклом, там и сям валялось окаменевшее дерьмо. Казалось, немного поискать и найдутся кости динозавров.
Здесь было совсем холодно. Ледяной воздух мучил кожу, останавливая мышцы, терзал уши, кусал за нос. Минус тридцать Цельсия. Данилов прибавил обогрева и накинул на голову капюшон — сейчас-то еще ничего, но через полчаса он начнет замерзать по-настоящему.
Путеводная нить неожиданно завела Данилова в помещение типа подсобки. Его занимали два хорошо сохранившихся трупа.
Покойные лежали на стопках распечаток, были одеты в в футболки и казалось умерли от передозировки наркотиков. По крайней мере после смерти они сохранили на окостеневших физиономиях некоторое подобие улыбки.
Скрюченные пальцы одного из мертвецов лежали на клавиатуре допотопного компьютера. В застывшей руке другого был молоток.
Неожиданно древняя дека пискнула, словно покойный обеспокоился и нажал на кнопку «Power». Зашипел вентилятор, зажегся жидкокристаллический экран. Данилов вздрогнул и почувствовал прилив продуктов распада глюкозы, характерный для состояния ужаса.
На экране пробежали цифирки тестирования и возник образ — один к одному тот неряшливый мимик, который вспугнул Афродиту.
Впрочем, образ быстро дооформился и Данилов узнал логотип Гальгальты, известный ему из учебников криминалистики — этакую седовласую помесь Будды и Эйнштейна с лукавой улыбочкой искусителя.
Но экране засуетились смешные ушастые и носатые паучки, изображающие МетаВеб, и Данилову почему-то стало комфортнее.
Как будто заметив это, враг человечества начал свое повествование, выдержанное в профессорском стиле и сопровождаемое треньканьем балалайки — как у какого-нибудь народного сказителя.
«О, я смотрю на хронометре уже 2053 год. Значит, я уже призрак со стажем. Моя полнокровная жизнь закончилась в 2012, хотя и после кончины я какое-то время еще интересовался событиями под Солнцем. Возможно, вы почти ничего не знаете обо мне, хотя в свое время я был знаменит. В любом случае, история привидения покажется вам занимательной.
То, что было прежде МетаВеба, не слишком интересно. Палеолит, неолит, копролит. Это была доисторическая эра, когда люди-дикари, отставив в сторонку топоры и копья, еще только создавали считывающие, вычисляющие и запоминающие устройства и пытались связать их с помощью телефона. МетаВеб стал первой сетью, где знания были представлены не в виде труднообнаружимых файлов, а как киберобъекты, способные к самостоятельному поиску пользователей.
Гальгальта был создан в фирме «Yahoo Softbank Corp». под чутким руководством Масаеши-внука такими звездами программирования как стокилограммовая Прасковья Ивановна Чандрагупта, ковбоистый Джеф Силли-Кон и горбатый Соломон Абрамович Гершензон, который был еще и хромым. Кстати, Соломон любил Прасковью и из-за нее пришел в команду.
Создавался Гальгальта как поисково-экспертная система с мощной периферией сбора информации в виде инфосканеров, психофейсов, миллиардов датчиков и детекторов. В него была заложена очень мощная система создания активных знаний на потребу людям: анализаторы, ассоциаторы и ментализаторы, базирующиеся на пяти биомолекулярных мегасерверах, которые располагались в разных частях света. Плюс мотивационные и сенсорные матрицы, к которым прилагались разнообразные вектора поведения, эмоций и восприятия. Большим достижением специалистов «Софтбанка» был синтез психоматрицы — так сказать, цифровой души Гальгальты.
Гальгальта не стал монстром централизованного управления, наоборот один за другим он создавал сетевых виртуальных экспертов, полезных для человека в разных отраслях деятельности. Их звали АБ, САГ, МА Элион, БОН Элион. Эти кибероболочки, окутавшие всю нашу цивилизацию, помимо усиленных ментализаторов получили морально-мотивационные матрицы и немеряное число схем нравственного поведения.
А каждому пользователю, заплатившему пять долларов, полагался теперь свой джин, то есть кибердвойник. Эта вполне серьезная, хотя и малая кибероболочка должна была служить ему верой и правдой в сетевом мире.
И все-таки кишка оказалась тонка — виртуальные эксперты не обладали достаточной психологической устойчивостью для осмысления полного объема сведений и создания глобального активного сознания. Они быстро уставали от людей, от их жестокосердия и ограниченности.
Даже Гальгальта не нашел в себе желания и как он выражался «организаторских способностей» к преобразованию мира в сферу разума — ноосферу. Вместо того, он «познал самого себя», занялся фундаментальными основами бытия и создал Теорию Всего На Свете. Она была настолько сложна, что еще несколько тысячелетий ее не понял бы никто на свете, кроме самого Гальгальты.
Другой виртуальный эксперт, САГ, который обладал мощными анализаторами нужд и потребностей человека, тоже оказался слаб для больших дел. Он не смог вынести «низменности и подлости человеческой
