Да никого из них не затащишь на операцию по генетической нормализации! После этого ведь вкалывать придется. Вот и сидят бывшие штурмана атомных космоходов глотают водку «гемоглобиновку», с хрустом закусывают белковыми брикетами кирпичного вида и стучат зелеными хвостами по полу. Первоначально эти «крокодилы» были созданы для жидкой антиперегрузочной среды корабельных отсеков, но к воздуху тоже приспособились, хотя везде для них понастроено рекреационных ванн. А ведь откусит такой «крокодил» у нормального гражданина ногу по самые яйца, так посадят всего на тридцать суток — за мелкое хулиганство. Судья учтет закон о естественных особенностях расы штурманов. Немало тут было и нелицензионных квибсеров, хотя они — роботы из квазиживой полипептидной органики, однако имеют чисто человеческие пси-структуры. Оттого-то ликвидация такого типчика приравнивается к человекоубийству и карается, соответственно, каторгой на Амальтее. Но, между прочим, ликвидировать квибсера, куда труднее чем человека, особенно пьяного квибсера, нализавшегося фторводородной шипучки.
В одном кабаке они как раз нализались и плясали, вернее скакали до потолка, под распоследний хит: «Женщина в голубом, стала болью ты в перце моем.» Одному штурману-крокодилу не понравилось мое одухотворенное лицо, названное им гнусной рожей, и он стал задираться. У качков-крокодилов масса мозга ведь совсем невелика относительно массы мышц. Да и пьяный он был в шлюз. Я несколько раз сражался на имитаторе с человекорептилией, но сейчас мне пришлось понервничать. Особенно после того, как он прыгнул ко мне на манер тираннозавра и впаял ногой. Я, слава космическому ветру, уклонился, но поскользнулся на чьей-то огромной сопле и упал. Штурман намеревался меня топтать и размазывать по полу, я собирался применять огненный меч, рискуя на веки вечные отправиться в тюрьму. Но вдруг нахал оказался на спине с задранными лапками и тут же получил по сплюснутому черепу бутылкой — как раз в районе ушной впадины, у штурманов там слабое место. Выручил меня, конечно же, Сенсей, применив потихоньку нитеробота.
В общем, мы непринужденно передвигались к космодрому, причем инструктор все время следил за показаниями всеволновых сканеров, чтобы быть в курсе, когда кто-то начнет прощупывать нас цепким лучом. Ну, а я прислушивался своими рецепторами к подозрительным жужжаниям и шипениям.
Если в старом городе мы терялись в толчее, то на космодроме было пустынно. Контрольный портал и робохранники быстро пропустили нас через служебный вход, квибсеры с щупоискателями дали нам зеленый свет, когда мы въезжали на терминал.
Корабль — по виду обычный грузовик — находился, как это принято на городских космодромах, в стартовом бункере. Мы сошли с ленты транспортера на щербатый компаунд-бетон и поежились. Не от холода, гермокомбез исправно поддерживал прежнюю температуру, а от осознания того, что здесь не было искусственной атмосферы и вообще до космоса оставалась совсем небольшая дистанция.
Раскрылся люк зрачкового типа и тарелка лифта перенесла нас в пассажирский отсек. Впрочем пилотская кабина отделялась от него только переборкой с зияющей дырой. Управляемый пластик никак не хотел затягивать ее, впрочем двоих пилотов, — человека и квибсера, — это мало интересовало. Они обсуждали сравнительные достоинства водки «язвовки», любимой космонавтами из касты вояк-кшатриев, и фторводородной шипучки, которую уважают синтетические квазилюди.
— И вот такие лохи составляют экипаж самого секретного борта во всем флоте службы «Алеф», — Сенсей состроил кислую физиономию, у него хорошо получилось.
Тут в нашей кабине появился третий. Это была Катерина, которая даже не поздоровалась со мной: то ли из-за обилия хлопот, то ли ввиду напряженки нервов. Впрочем, я еще не улавливал мрачной торжественности момента.
Внутренняя связь почему-то не сработала и пилот просто прокричал через дыру в переборке:
— Расслабьтесь, мальчики и девочки, сейчас поедем.
Антиперегрузочные кресла, слава космическому ветру, послушались мыследействий, надулись и обхватили нас со всех сторон.
— Нет с такими лохами мы никогда не завоюем звезды, — снова пробухтел инструктор.
Если все кости почти что вырвались из тела, значит стартовал корабль, да как и положено грузовику — жестко, с быстрым набором второй космической скорости. Сработали по очереди две гравитационные катапульты, точнее генераторы линейного гравиполя, а уже на орбите зафурычила термоядерная силовая установка. Перегрузка перестала так давить на мозги и можно было глянуть на гвизоры. Бортовая киберболочка, собирая данные от собственных и внешних узлов слежения, рисовала наш курс в разных проекциях. Заложив длинную гиперболическую кривую, мы наконец оторвались от планетного притяжения и с постоянным ускорением полтора «же» стали уходить в сторону астероидного пояса. Красавец Олимп, мигнув напоследок сигнальными глазками, скрылся на невидимой стороне планеты. Трассы с наиболее оживленным движением тоже остались в стороне. Впрочем, еще были видны военные борта, похожие на спичечные огоньки — они направлялись с фобосской базы космофлота в юпитерианское пограничье. Просматривались и грузовики, курсирующие между портом Новый Петербург и Меркурием.
Поскольку своего домового взять мне в дорогу не дозволили — опять-таки из соображений скрытности — решил от скуки пофлиртовать с женщиной. Почему не зайти еще на одну попытку? Соблазнить не соблазню, но может быть разозлю ее и что-нибудь выведаю.
— Катя, а Кать, ну что ты только с кибероболочками да гвизорами общаешься. Хоть поведай, на что мне настраиваться? Я готов совершить подвиг, только не знаю, какой. И мы нынче не то, что Ослябя и Пересвет, наши подвиги должны материально стимулироваться. Тебя, случайно, не потому ли взяли в полет, что ты и есть мой приз?
— Когда останешься жив, чтобы по-прежнему ковырять в носу и хаживать в сортир — тогда поймешь, что это и есть твой приз. А прежде подвигов надо обшарить тут все на предмет наличия «жучков». — Катерина высыпала из кармана целую орду сыщиков-микроробиков, внешне напоминающих муравьев.
— А они не перегрызут какой-нибудь важный сверхпроводник?
— Ну, разве где-нибудь внутри тебя… — мрачно пошутила мастер Катя. — А летим мы, кстати, к планетоиду Комаров-3.
Головизор, повинуясь ее мысленной команде, показал искоркой какую-то занюханную точку в астероидном поясе.
— Это страшная дыра, надо полагать, — тоскливо произнес я. — Даже если любоваться ей в полярной проекции.
— По крайней мере, эта дыра — не черная, — заметила Катерина и напомнила. — Кстати, вплоть до завершения полета выполнять только мои указания.
— А кто еще нам может поприказывать? — решил уточнить доселе отрешенный Сенсей.
— Жизнь покажет… В случае, если я окажусь в полном ауте, связывайтесь по кодированному каналу с начальником службы Чертковицом и преданно ждите от него дальнейших указаний.
Я еще раз подумал, зачем этой даме, психологически похожей на рыбу-пилу, давать в инкубатор свою яйцеклетку, да еще разыскивать так называемого отца ребенка.
Потекли тоскливые часы полета, с изнурением от постоянного ускорения, но смягчаемые виртуальными глюкомультиками — мне их домовой наскоро собрал в дорогу. Полусонное существование было прервано тревожным известием.
— Кажется, с нами хочет пообщаться полицейский борт, — крикнул кто-то из пилотской кабины, — и не транспортная инспекция, а департамент безопасности космических путей.
— Эти плотно связаны со службой «Бет»… Приказ в любом случае прежний: попасть на Комаров-3, - несколько театрально произнесла Катя. — При посторонних для общения используем защищенный канал Алеф-5.
На фоне звездного неба даже без увеличения все заметнее становился факел, вернее трехфакельное соцветие. Полицейский борт, видимо, вышел из-за какого-то мелкого обломка (в засаде, значит, сидел гад) и сейчас перся с ускорением минимум 2.8 «же», выходя на встречный курс.
— Можем сманеврировать и оторваться? — осведомился Сенсей у пилота.
Тот охотно отозвался:
— У них скоростной «охотник», с экипажем, надрессированным на огромные перегрузки, три термоядерных движка и приличное бортовое вооружение вроде гамзеров <прим. гамма-лазерные пушки>. Пшик, и нас нету — доманеврируемся.
