Линия на долгое время стала непригодной, потому что ремонтного поезда тоже больше не было. Так что союзным войскам, действовавшим в центральной Бирме, пришлось совершить долгий пеший марш на север, через джунгли и полные москитов болота, через горные хребты и долины рек, чтобы спасти только свои жизни и хотя бы остатки боеспособности.
Генерал Джо Стилуэлл, военный, способный на холодный расчет, маршировал во главе своего штаба сквозь дождевые леса. Целью была далекая Мьичина. Там был еще один аэродром, и Стилуэлл надеялся через него вывести на самолетах остатки самой северной группировки в Индию.
Иногда дорога оказывалась слишком трудной для старого генерала. Мучения были невыносимы даже для молодых людей. Он с удовольствием отдохнул бы разок, другой, закурил бы сигарету. Но табак был в дефиците. Только проходя через редкие поселения, можно было иногда купить порцию бирманского крестьянского табака, но он не приносил много радости. Без сигарет было бы легче обходиться, если бы хватало еды. Но кроме нескольких случайно подстреленных животных питаться приходилось только съедобными кореньями. Под бинтами раненых завелись черви. Все чаще приходилось менять скаутов, прорубавших дорогу сквозь дождевой лес с помощью ножей-мачете. Силы людей быстро таяли. Душный воздух под густыми кронами деревьев осложнял дыхание. Лесные звери разбегались перед медленно тянущимися людьми. Только разноцветные мотыльки с блюдце величиной порхали перед их усталыми глазами. Так шла армия, потерпевшая поражение в боях. Она была разбита, но не сдавалась. День расплаты, как формулировал ворчливый генерал Стилуэлл, еще наступит.
30 апреля генерал узнал о внезапном взятии японцами города Лашо. Мысль, что совсем недавно он совещался там с Чаном, показалась теперь абсурдной.
— Вперед! Все яростнее подгонял он своих до смерти измученных, оборванных, голодных солдат. — Нам нужно выбраться, чтобы потом отплатить им за все! Он храбро пробирался вперед, промокший до нитки, с окровавленными ногами, каждый шаг — мука, с десятками кровососущих пиявок под разорванным мундиром. Но он не сдавался. Его пример удерживал на ногах всех остальных.
Бои шли на разных участках разорванного фронта — в Аракане, на южном побережье, на севере, где между уже павшей Мьичиной и индийской границей медленно двигались на запад разрозненные войска союзников, и на реке Чиндуин, которую генерал Слим хотел форсировать у Калевы с остатками своей группировки, уже прозванной планировщиками в Индии на бумаге называли 15-м корпусом.
Слиму удалось сохранить даже остатки своих моторизованных частей. Лишь машины, для которых больше не было топлива, приходилось приводить в негодность и оставлять. У Слима были танки, орудия и грузовики. Когда у его скаутов совсем иссякли силы, чтобы пробивать просеки сквозь джунгли, Слим решил пустить вперед танки. Так он мог хоть немного сберечь силы своих солдат. Чиндуин, широкая бурная река, заберет у них последние силы, потому что на паромы там рассчитывать не приходится. А люди Слима, к тому же, несли на себе две тысячи раненых и больных. Когда они достигли Калевы, их самые наихудшие опасения оправдались. Все большие лодки и паромы были уничтожены. На берегу лежали только маленькие суденышки.
Хотя после всех усилий Слиму было очень тяжело отдать такой приказ, тем не менее, он решил привести в негодность все машины, танки и пушки. Из самых сильных мужчин он создал бригады для постройки временных плотов. Стоило начаться работам, как по арьергарду был открыт пулеметный огонь. Через минуту начался кровавый ближний бой с японскими преследователями.
У младшего капрала Эрика Томлина оставалось всего пять патронов к винтовке, когда очередь из японского пулемета «Намбу» пронеслась над ним, срезая низкие ветки. Он упал в грязь, появившуюся после прошедшего всего полчаса назад ливня, и перезарядил оружие. Рядом с ним скатился гурка Нугунг, спрятался за корнями дерева и прислушался.
Немного погодя, гурка поднял два пальца. Томлин увидел жест и подкатился к нему. Они оба были мокрые, грязные, а у гурки был только его кривой кинжал «кукри». Его винтовка сломалась, когда он спускался со скалы.
— Я с ними справлюсь, — прошептал Нугунг.
— Ты с ума сошел, — ответил Томлин. — Не стоит играть в героя в последнем бою.
Но Нугунг был не из тех, кто быстро сдается. Томлин не успел оглянуться, как Нугунг пополз сквозь густые заросли.
Томлин пожертвовал двумя из пяти патронов, чтобы отвлечь внимание японцев. Его одиночные выстрелы, скорее всего, не были слышны в общем шуме боя, судя по тому, что японцы не стали стрелять целенаправленно в его сторону. Томлин пристально вглядывался в быстро надвигающуюся темноту. Но гурку не было видно. Потом с берега поступил приказ: 'Спускаться к реке, с наступлением темноты переправляемся'.
Через полчаса гурка все еще не вернулся. Но японский пулемет умолк. Томлин осторожно двинулся назад к берегу. Некоторые группы уже успели переправиться. Внезапно в общем хаосе он увидел гурку Нугунга. Он стоял в тихой воде и мыл свой «кукри». Когда он, довольный, завершил свое дело, он осмотрелся и подошел к Томлину. У гурки было два японских коротких меча любимый в те годы сувенир. Один он подарил Томлину перед тем, как они запрыгнули на плот из бамбуковых стволов, связанный на скорую руку.
— Ну и что мне с ним делать? Прорубать тропинки в лесу?
— Вот глупый! Гурка ухмыльнулся и просто положил меч ему в ладонь. — За него в Калькутте ты получишь самую красивую девочку, на целый день! И кто знает, может быть, когда мы будем возвращаться назад, у тебя даже будет сын!
На севере генерал Стилуэлл переправлялся через реку у Хоумалина. Отдохнувшие британские войска приветствовали его консервированной колбасой, виски, таблетками против малярии и табаком из Родезии. Начиналась последняя декада мая, а с ней — сезон муссонов. Но и муссон больше не мог напугать его людей, они и так уже прошли через ад.
Но вот японцев он лишил атакующего напора. Они буквально застряли в грязи. И среди них уже свирепствовали малярия и понос, снабжение провиантом войск, выдвинувшихся так далеко от тыловых баз, было скудным. Авиация не могла действовать при такой погоде. В медленно наполнявшихся водой траншеях солдаты божественного Тенно пытались устроиться как можно удобнее: Бирма была в их руках. Но впечатления радостных победителей они не производили.
Генерал Стилуэлл отжал свою промокшую насквозь шляпу, потом рубашку и брюки. Затем закурил и, лишь сделав с наслаждением несколько затяжек, удовлетворил просьбу корреспондента агентства 'Ассошиэйтед Пресс', который хотел услышать его заявление. Генерал проворчал:
— Ну что ж, я заявляю, что нам устроили чертовскую порку. Нас выгнали из Бирмы, и это настоящий позор. Я думаю, нам нужно разобраться, почему это произошло. Потом мы двинемся назад и отвоюем Бирму.
Интермеццо
Японскому командованию в конце 1942 года пришлось признать, что его расчет не оправдался во многих аспектах.
Прежде всего, это касалось мысли, что, перерезав Бирманское шоссе, японцы быстро смогут принудить Чан Кайши заключить с ними сепаратный мир. Это избавило бы Японию от военных усилий в Китае и позволило усилить японские войска на других фронтах. Но эта надежда не сбылась.
Ставший за это время полковником летчик Уильям Д. Олд, благодаря проложенному им авиамаршруту через Гималаи, внес большой вклад в то, что Китай по-прежнему получал военные грузы и сдерживал натиск японцев. Днем и ночью летчики доставляли тысячи тонн боеприпасов и других грузов из Индии в Куньмин и Чунцин. В такой ситуации нечего было и мечтать о быстрой победе над Китаем.
Японских военных беспокоила и информация их разведки о крупномасштабной программе обучения, которому генерал Стилуэлл подверг полдюжины китайских дивизий. Акция называлась 'Yoke Force'. Тренировки проходили в Рамгархе, большом учебном лагере в индийском штате Бихар. Помешать обучению японская авиация в настоящий момент уже не могла, хотя и было известно, как там вырастает сила, с
