военно-воздушных сил на Пирл-Харбор. Речь идет о начале военных действий без предварительного объявления войны. Вы понимаете, такое положение вещей требует принять определенные меры.
— Понимаю, — кивнул Кита. — Я должен считать себя пленным?
— Пока нет, — возразил Хасегава. — Я должен попросить вас не покидать консульство и пока не давать никаких указаний вашим сотрудникам. Все остальное будет решено позже.
Он подал знак солдатам, и те без всяких церемоний заняли участок. Внимание Хасегавы привлек какой-то возбуженный разговор в саду. Там несколько сотрудников японского консульства торопливо бросали документы в уже горевшую кучу бумаг.
Хасегава распорядился немедленно потушить огонь, отправил сотрудников консульства в дом и приказал им до дальнейших указаний носа оттуда не высовывать. Бумаги он оставил на попечение своих солдат.
Барнс выбежал навстречу Накацуке, который к тому времени успел вернуться. Коллега сообщил, что произошло, умолчав, правда, что военная полиция проявила бдительность с его подсказки.
Накацука пробыл в саду недолго. Он привез с собой фотографа, который сделал снимки груды несожженных документов. Тем временем Накацука в сопровождении Барнса направился в здание консульства.
Кита сидел в зале приемов и спокойно потягивал лимонад из высокого стакана. Когда Накацука сунул ему под нос экстренный выпуск газеты со своим репортажем, комментарием Аллена и снимком горящей «Аризоны», японец только улыбнулся и пожал плечами.
— Я не имею официального уведомления о том, что имело место какое-либо нападение.
— А как насчет неофициального?
Это было недалеко от истины. В действительности Кита, как и посольство в Вашингтоне, получил из Токио указание немедленно уничтожить архивы. Из предыдущих радиограмм он знал, что война с США неизбежна. Знал даже, что должна она начаться именно в декабре. Но ему не были известны ни дата нападения, ни место, где будет нанесен первый удар. И потому он мог с невинным видом спокойно заявлять, что ни о чем не имеет понятия.
Однако Накацука не сдавался.
— Надеюсь, вы не сомневаетесь в достоверности сообщения в газете?
— Я далек от того, чтобы сомневаться в любви американских журналистов к истине.
— Прекрасно! И что вы думаете о нападении, прочитав репортаж?
— Я не знаю ни о каком нападении.
— О-о! — протянул Барнс. — Тяжелый случай. Но интервью замечательное. Просто из ряда вон!
— Я не даю интервью, — с достоинством заявил Кита, вновь взявшись за стакан с лимонадом.
— Но вы же не думаете, что мы запустили над Пирл-Харбором фейерверк и потопили собственные корабли?
— Мне бы хотелось, чтобы вы оставили меня в покое, — любезно сообщил Кита.
Накацука так же любезно осведомился:
— Это, наверно, означает, что вам неприятно обсуждать события в Пирл-Харборе, сэр?
— Да, — кивнул Кита.
— Это уже кое-что, — констатировал Накацука. — Если вы теперь ещё скажете, что вам неприятно и само это нападение, и вы считаете, что лучше бы оно не произошло, я гарантирую вам такой заголовок, какого вы никогда в жизни не видели.
Кита невозмутимо ответил:
— К сожалению, мне нечего вам сказать.
Барнс спокойно заметил:
— Это тоже неплохо будет смотреться в газете Лоуренс, и повернулся к Кита. — Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?
Кита не возражал, и корреспондент со спокойной совестью передал сообщение в свое бюро. Затем протянул трубку Накацуке.
— Передай Аллену свое интервью по телеону. Так будет быстрее.
Но Накацука обнаружил кое-что иное. Уже несколько минут ему казалось, что откуда-то тянет гарью. Поднявшись на второй этаж, он понял, что не ошибся. Из неплотно прикрытой двери ванной валил дым. Приоткрыв её, Накацука увидел двух сотрудников консульства, сжигавших в ванне документы. Он крикнул Барнсу, чтобы тот позвал лейтенанта, а сам тем временем ворвался в ванную, растолкал японцев, прыгнул на горящую кучу бумаг и затоптал пламя.
Когда прибежал Хасегава, ему не оставалось ничего другого, как собрать всех служащих консульства в одну большую комнату и посадить их под стражу до прояснения ситуации.
А Накацука кинулся к телефону. То, что он спустя десять секунд продиктовал мисс Маккомбс, относилось к числу самых волнующих историй, которые когда-либо публиковал 'Стар бюллетин'. Рейли Аллен стоял рядом, прислушивался и ухмылялся.
Его газета всех опередила! Теперь 'Стар бюллетин' сможет подробно рассказать каждому жителю острова о том, что произошло. До чего же находчивый парень этот Лоуренс Накацука!
Едва мисс Маккомб успела положить трубку, как телефон ожил снова. На это раз звонил возбужденный полицейский из порта, который потребовал, чтобы Рейли Аллен немедленно отозвал мальчишек-газетчиков, продававших экстренный выпуск 'Стар бюллетин' во время все ещё продолжавшегося налета.
Аллен в ярости выхватил трубку из рук секретарши и заорал в микрофон:
— Слушай, ты, топтун хренов! Может, ты не заметил, что у нас идет война, а? В Пирл-Харборе уже погибли тысячи людей. А ты хочешь, чтобы я отозвал мальчишек, которые продают людям 'Стар бюллетин', из которой они, наконец, смогут узнать, кто же, собственно, средь бела дня швыряет в них бомбы?
Полицейский было запротестовал:
— Но здесь стреляют. И могут подстрелить ваших сорванцов…
— Тогда они будут знать, за что пострадают! — прорычал в ответ Аллен. — И у 'Стар бюллетин' появятся свои герои! Ты, видимо, не знаешь, что один наш репортер только что содействовал аресту японского консула, а? Он помешал японцам сжечь секретные архивы. А полиция в это время спит! Или пристает к несчастным мальчишкам-газетчикам! Через два часа ты все это прочтешь в газетах. А теперь поторопись в убежище. И оставь в покое моих мальчишек. Иначе я так ославлю тебя в следующем выпуске, что тебе не удастся устроиться даже ночным сторожен в дансинге Мэри Селлерс!
Он бросил трубку и вытер пот со лба. Вот и настал день, о котором он всегда мечтал. Развергся ад, и 'Стар бюллетин' оказалась в центре событий.
В соседней комнате постепенно собирались репортеры. Аллен рассылал их по всему острову, по всем важным объектам. Не позднее чем через пару часов он получит полную информацию о том, что происходит на Оаху.
— Вперед, ребята! — напутствовал он репортеров. — Суйте носы во все щели. Не позволяйте, чтобы вам мешали. Сегодня мы сделаем нашу газеты такой же знаменитой, как «Лайф»! Мы будем печатать выпуск за выпуском, пока хватит бумаги. А теперь — вперед, за дело!
ПОСЛЕ ШТУРМА
Когда затих вдали рев моторов японских самолетов и перестали падать бомбы, тишина на острове воцарилась далеко не сразу. Повсюду продолжали грохотать орудия и пулеметы. В гавани не прекращались глухие взрывы. На поврежденных кораблях бушевали пожары, которые никак не удавалось погасить. Тонны горючего разлились по акватории бухты и в доках. Пламя взвивалось до небес. Повсюду в воде плавали моряки, отчаяно взывавшие о помощи. На воде горела масляная пленка, и многие погибли, прежде чем их удалось спасти.
Другие оказались блокированными в обломках разбитых кораблей. Взрывы котлов разрушили выходы на палубы. Теперь попавшие в западню люди, зачастую обожженные горевшей нефтью или кипящей водой,
