– «Уэйт уочерс»!
– Сплошной обман.
– Дорогой обман.
– Стоять в очереди, чтобы какая-то худышка могла тебя взвесить...
– И весы у них всегда врут, – добавила Лили. Остальные согласно закивали. Размер шесть за столом встревожилась. Бунт толстых женщин! Я улыбнулась, представив себе, как мы несемся по холлу – охваченная праведным гневом армия в обтягивающих штанах, – переворачиваем весы, ломаем аппараты для измерения давления, срываем со стен таблицы с соотношением роста и веса, заставляем худых врачей и медсестер есть их, а сами лакомимся подсушенным белым хлебом с обезжиренным сыром.
– Кэндейс Шапиро!
Высокий врач густым басом выкликнул мое имя. Лили пожала мне руку.
– Удачи, – прошептала она. – И если у него есть образцы фен-фена, хватайте не задумываясь!
Врача, лет сорока с небольшим, тощего (естественно), с тронутыми сединой висками, теплым рукопожатием и большими карими глазами, отличал на удивление высокий рост. Даже в «док мартенсах» на толстой подошве я едва доставала ему до плеча, то есть его макушка отстояла от земли как минимум на шесть с половиной футов. Он представился как доктор Крушелевски, но я не сомневалась, что при написании в его фамилии появлялось еще несколько гласных.
– Зовите меня доктор Кей, – предложил он все тем же абсурдно густым, абсурдно тягучим басом. Я все ждала, когда же он оставит попытки имитировать Барри Уайта[10] и заговорит нормально, пока не поняла, что такой уж у него голос. Я села, прижимая сумочку к груди, а он стал листать бланки с моими ответами, от некоторых щурился, над другими громко смеялся. Я же оглядывалась, пытаясь расслабиться. Кабинет мне понравился. Кожаный диван, кушетка, в меру заваленный письменный стол, вроде бы настоящий восточный ковер со стопками книг, бумаг, журналов, телевизор с видеомагнитофоном в одном углу, маленький холодильник со стоящей на нем кофеваркой в другом. Может, доктор здесь и спит... диван, судя по всему, раскладывается. В таком кабинете хотелось поселиться.
– «Унижена в национальном периодическом издании», – прочитал он вслух. – Что случилось?
– Гм-м. Вам это неинтересно.
– Отнюдь. Еще как интересно. Я думаю, это самый необычный ответ на наш вопрос.
– Ну, мой бойфренд... – Я скорчила гримаску. – Мой бывший бойфренд. Извините. Он ведет эту рубрику в «Мокси»...
– «Хорош в постели»? – спросил доктор.
– Ну да, хотелось думать. Доктор покраснел.
– Нет... я имел в виду...
– Да, это рубрика, которую ведет Брюс. Только не говорите мне, что читали его заметку! – воскликнула я, подумав: «Если уж сорокалетний врач-диетолог прочитал ее, то наверняка прочитали все мои близкие и дальние знакомые».
– Я даже вырезал ее, – ответил он. – Подумал, что эта статья понравится нашим пациенткам.
– Да? Почему?
– Видите ли, он тонко чувствует проблемы...
– Толстых женщин? Доктор улыбнулся:
– Так он вас не называл.
– Это ничего не меняет.
– Так вы пришли сюда из-за этой статьи?
– Частично.
Доктор молча смотрел на меня.
– Ладно, главным образом. Дело в том, что я... Я никогда не думала о себе... так. Не видела себя толстушкой. Вы понимаете, я знаю, что я... не худышка... и знаю, что мне надо похудеть. То есть я не слепа, знаю, чего требует общество, какими американцы хотят видеть женщин...
– Итак, вы здесь, чтобы соответствовать ожиданиям американцев?
– Я хочу стать тощей. – Доктор смотрел на меня, ожидая продолжения. – Ну, хотя бы похудеть.
Он пролистал мои записи.
– У ваших родителей лишний вес.
– Да... есть такое. Мама у меня толстовата. Отец... я не видела его много лет. Когда он ушел от нас, живот у него был, но... – Я замолчала. Дело в том, что я не знала, где сейчас живет отец, и мне становилось как-то не по себе, когда об этом заходил разговор. – Я понятия не имею, как он сейчас выглядит.
Доктор вскинул на меня глаза.
– Вы с ним не видитесь?
– Нет.
Он что-то черканул на листке.
– Как насчет брата и сестры?
