слишком шумные и там всегда полутьма, что по идее должно выглядеть романтично, но только затрудняет чтение меню и мешает разглядеть, что у тебя в тарелке».
— Бедная миссис Собел, — вставила Элла. Льюис строго качнул головой и продолжил чтение:
— «Повара по большей части не знают, как нужно готовить настоящий омлет. Омлет должен быть легким и рыхлым, с едва растаявшим сыром. К сожалению, «Бистро блю» тоже не явилось исключением. Мой омлет явно передержали, поэтому он был жестким как резина. Картофель подали уже остывшим, к тому же он был посыпан розмарином, которого Ирвин не любит».
— Опять этот Ирвин, — вздохнула Элла.
— А что с Ирвином? — заинтересовалась Мэгги.
— У Ирвина аллергия. На все, — пояснил Льюис. — На все, что угодно, даже то, что просто не может вызывать аллергию. На пшеничную муку, моллюсков, орехи, злаки, мед… половина обзоров этой особы посвящено тому, сколько она мучилась, чтобы найти Ирвину что-то приемлемое из еды, а еще четверть — трагическое описание последствий очередного обеда.
— Это Ирвин Собел? — спросила миссис Лефковиц, ковыляя к столу. — Фи! Пришел на мою вечеринку и не съел ни кусочка!
Мэгги подняла глаза к небу. Сегодня их гостья, миссис Лефковиц, была в дурном настроении. Явилась в ярко-розовой фуфайке, объяснив, что если прольет на себя борщ, будет не так заметно, и рыжих полиэстровых штанах. Правда, не объяснила, почему выбрала именно такие, но Мэгги решила, что если она прольет что-нибудь на штаны, это только их украсит.
Миссис Лефковиц с тихим стоном уселась, взяла кошерный пикуль и принялась критиковать состояние дел в ближайшем торговом центре.
— Хулиганы! — пробормотала она с полным ртом. Мэгги убрала учебники по театральному гриму, который начала изучать в местном колледже, и принялась расставлять тарелки.
— По-моему, центр называется «Хоулихенс», — заметила она.
— Нет-нет, хулиганы! Бандиты! Бездельники! Эти чертовы подростки, они везде! В торговом центре от них прохода нет, и все вещи тоже, видите ли, молодежные, с оборочками на рукавах! Мини-юбки! Прозрачные блузки! А брюки?! Штаны из кожи! Да слыхано ли такое?! — надрывалась она, яростно озирая Мэгги.
— Собственно говоря… — начала Мэгги.
Элла спрятала улыбку. Она точно знала, что у Мэгги есть не только кожаные штаны, но и такая же мини-юбка.
— А что вы хотели купить? — спросила она вместо этого. — Для какого случая?
Миссис Лефковиц пренебрежительно махнула рукой.
— Мой сын. Помните его? Клерк? Мистер Тревога? Так вот, он звонит мне и объявляет: «Мама, я женюсь». — «В твоем возрасте? — говорю я. — Тебе нужна жена, как мне — туфли для степа». Но он отвечает, что все решил и что она чудесная девушка. Я сказала, что в пятьдесят три года ему должно быть не до девушек, а он заявил, что мне не о чем беспокоиться, ей тридцать шесть, но она очень зрелая для своих лет.
Она в очередной раз злобно посмотрела на Эллу и Мэгги, словно именно они заставили ее сына влюбиться в очень зрелую тридцатишестилетнюю особу.
— Подумать только, до чего я дожила, — пожаловалась миссис Лефковиц, кладя себе ломтик ржаного хлеба. — Теперь мне нужно платье. Я, конечно, ничего не могу найти!
— А что вы ищете? — спросила Мэгги. Миссис Лефковиц подняла седую бровь.
— Подумать только, сама принцесса обо мне беспокоится!
— И что же? — оскорбилась Мэгги. — Кстати, никто лучше меня не может подобрать одежду!
— А что бы ты предложила к идиотской свадьбе моего сыночка?
Мэгги внимательно осмотрела миссис Лефковиц: шапка седеющих волос, ярко-голубые пытливые глаза, розовая помада, не скрывающая опущенных уголков губ. Не толстая, хотя фигура, конечно, никакая. Талия широкая, груди обвисли.
— Хм… — задумчиво промычала Мэгги.
— Подумать только, рассматривает меня как в микроскоп.
— Ш-ш-ш, — прошипела Элла. Она уже видела такое выражение на лице Мэгги, когда та вечерами лежала на диване, зачарованно вчитываясь в очередное стихотворение.
— Что вы любите больше всего? — неожиданно спросила Мэгги.
— Мягкий пломбир с карамельным сиропом, — не задумываясь ответила миссис Лефковиц. — Но мне его больше не разрешают. Можно только замороженный йогурт.
Судя по брезгливой гримасе, йогурт был не в числе ее любимых блюд.
— И еще обезжиренный карамельный сироп, который и сиропом-то не назовешь, — горестно продолжала она, покачивая головой, явно собираясь разразиться речью по поводу несовершенств обезжиренного карамельного сиропа.
Но Мэгги повелительно подняла руку.
— Я имела в виду — из одежды.
— Одежды?
Миссис Лефковиц оглядела, себя, словно удивленная тем, что вообще одета.
— О, что-нибудь удобное.
— Нет, самое любимое, — настаивала Мэгги, стягивая волосы в хвостик. Элла с живейшим любопытством наблюдала за происходящим.
Миссис Лефковиц открыла рот. Но Мэгги снова подняла руку.
— Сначала хорошенько подумайте. Вспомните все платья, которые у вас были, и скажите, какое вам нравилось больше всего.
Миссис Лефковиц зажмурилась.
— Мой уезжальный костюм.
— Это еще что?
— Мой уезжальный костюм, — повторила старушка еще громче.
— То, что надеваешь, когда покидаешь гостей и отправляешься в свадебное путешествие, — пояснила Элла.
— Верно, верно, — закивала миссис Лефковиц. — В черно-белую клеточку, а юбка обтягивала здесь…
Она провела руками по бедрам.
— И черные лодочки…
— А какой был жакет?
— По-моему, короткий, — мечтательно выдохнула миссис Лефковиц. — С гагатовыми пуговицами спереди. Такой красивый! Интересно, что с ним стало?
— Может… Может, съездим за покупками вместе? — предложила Мэгги.
Миссис Лефковиц наморщила нос.
— Опять торговый центр? Я этого не вынесу.
Мэгги тоже не была уверена, что вынесет хождение по магазинам, если придется приноравливаться к черепашьему шагу миссис Лефковиц.
— Может, сделаем так: скажете, какой у вас размер, дадите кредитку…
Элла заметила, что миссис Лефковиц уже готова покачать головой, и затаила дыхание, продолжая надеяться.
— …и я подберу вам костюм. Даже несколько. На выбор. Устроим показ мод, вы примерите все, что я купила, выберем лучший, а остальные я верну.
Миссис Лефковиц, похоже, заинтересовалась.
— Как личный закупщик?
— Что-то в этом роде, — кивнула Мэгги, медленно обходя миссис Лефковиц. — На какую сумму рассчитывать?
Старуха вздохнула.
— Может, долларов двести?
