— Три куска?! Да как у тебя рука поднимается драть с человека такие проценты?
— Ты сам этого хотел, Рэнди, — сказал Лео. Голос его звучал мягко, почти дружественно. — Ты ведь говоришь месяц — не я. А мне нужны мои деньги. Вообще-то, Рэнди, раз ты мне ничего не отдаешь, мне сейчас придется пойти и самому занять бабки. И занимать мне их, видно, придется у моего дружка — инспектора. А ты ведь знаешь, какой он жмот!
В словах таилась скрытая угроза, и Кеннан это отлично понял. С каким удовольствием он схватил бы эту жирную тварь за грудки и вышиб ему мозги! Жаль, нельзя! Рэнди отлично понимал, на что способен Лео при его-то связях.
— Ладно, — сказал он. — Идет. Три куска через тридцать дней.
Лео поднялся и похлопал здоровяка-полицейского по плечу.
— Молодец, я знал, что могу на тебя рассчитывать, дружище.
Он повернулся и направился к выходу.
Рэнди налил себе третью порцию. Рука дрожала, и он в бешенстве стиснул зубы.
— Вот сволочь. Жирный подонок, — бормотал он себе под нос. — Ничего, отдам этому сукину сыну его поганых три куска. Рассчитаюсь с ним через месяц.
Он стал мечтать о будущем. С полгода, пока все не кончится, он еще послужит в полиции. Да, нужно себя обезопасить. Потом, когда все утрясется, надо будет рвать когти, да поскорее. Когда-нибудь, не пройдет и нескольких лет, он разберется с Лео. Рэнди мрачно ухмыльнулся при мысли, что он сделает с Лео Штайнером.
Он поставил стакан и взглянул на часы. Время поджимало. Нужно было еще загнать в гараж патрульную машину, отметиться в служебном журнале, принять душ и переодеться в штатское. Хорошо бы выкроить время, чтобы перекусить перед встречей, назначенной на восемь часов.
Выйдя из бара Эда, Рэнди заметно повеселел: он думал о предстоящей встрече.
Все-таки ему повезло, по-настоящему повезло, что он случайно столкнулся с Джонни в тот самый день, когда того выпустили из тюрьмы. Это был тот счастливый случай, которого он ждал очень и очень долго.
Глава 2
А он изменился, очень изменился, думала она.
Протянув изящную обнаженную руку к прикроватному столику, она нашарила пачку сигарет. Потом приподнялась, вытряхнула сигарету из пачки и снова потянулась к столику, за зажигалкой. Несмотря на послеобеденное время, в комнате царил полумрак. Солнечный свет едва проникал сквозь неплотно закрытые жалюзи.
Она прикурила, глубоко затянулась и медленно выдохнула дым, глядя на лежащего рядом мужчину. Он лежал совершенно неподвижно с закрытыми глазами, но она знала, что он не спит.
Он изменился, снова подумала она. В нем появилось что-то неуловимое, новое, чего не было раньше. Внешне он ничуть не изменился за эти четыре года. Прибавилось немного седины на висках, но в остальном он оставался прежним Джонни — крепким, сухощавым, ростом шесть с лишним футов, со строго очерченным лицом, серыми ясными и безмятежными глазами. Нет, он изменился не внешне, чему она была как раз рада. Ей было бы невыносимо видеть, если бы эти четыре года сделали с ним то, что тюрьма делает с большинством попавших туда людей, которые выходят на свободу надломленными и обозленными.
Джонни выдержал это испытание. Получив срок, он стойко выдержал удар и не дал себя сломать.
Нет, физически он не изменился. Перемена, произошедшая с ним, была глубже. Нет, тюрьма не озлобила его. Она даже не убила в нем мальчишеский оптимизм и яростную страстность, которые всегда были ему присущи.
Он и говорил и вел себя как обычно. Он был все тем же, прежним Джонни, но как-то остепенился. Теперь в нем появились серьезность и глубина, которых не было раньше, и какая-то, несвойственная ему прежде, мрачная целеустремленность.
Наверное, он наконец повзрослел.
Она потянулась к нему и нежно провела рукой по волосам. Он не шелохнулся, и тогда она наклонилась над ним и нежно поцеловала в губы.
Господи, как же она сходит по нему с ума — так же, как раньше. Может быть, даже больше. Хорошо, что она дождалась его.
Четыре года — это долго, до чертиков долго. Может быть, и она как-то страшно изменилась за эти годы? Глупости! Что бы там ни было, Джонни так не считал. Он был все так же влюблен в нее, как и прежде. Так же страстно и неистово. Эта страсть, его желание всегда иметь ее рядом, распаляла ее, как магнитом притягивая к нему.
Грациозно изогнувшись своим гибким стройным телом, она спустила ноги на пол и села на постели.
— Пора, Джонни, — напомнила она. — Сейчас уже, наверное, четыре или даже больше. Пойду оденусь и приготовлю кофе. Ты думаешь, в этом доме найдется немного кофе?
Джонни открыл глаза, посмотрел на нее и улыбнулся.
— Иди ко мне, — сказал он.
Она покачала головой, и прядь длинных, до плеч, белокурых волос упала ей на лицо.
— И не мечтай, — отрезала она. — Вставай и одевайся. Я хочу уйти отсюда, пока твой Ангер не вернулся.
В ответ он недовольно крякнул:
— Ты права, детка. Дуй в ванную, а я буду готов через минуту. В кухне есть кофейник. Посмотри, может, чего-нибудь найдется на пару бутербродов.
Он взял сигарету из пачки, которую она оставила на столике. Девушка поднялась и направилась в ванную, захватив по пути свои вещи, висевшие на спинке стула. Через минуту дверь закрылась.
Стряхнув пепел на пол, он подумал, что не зря ждал встречи с ней. Она стоила каждой горькой минуты этих четырех лет.
Услышав, как полилась вода в душе, он тоже поднялся и стал лениво одеваться. Когда она вошла в комнату, он заправлял рубашку.
— Слушай, детка, — сказал он, восхищенно глядя на нее. — Черт с ним, с этим кофе. Слетай-ка ты лучше на угол за бутылкой. Принеси виски. Выпить хочется, сил нет. Устроим праздник. После этих четырех лет хочется чего-нибудь покрепче кофе.
Она молча взглянула на него. Потом сказала:
— Ты уверен, что сейчас стоит пить?
Он улыбнулся:
— Не волнуйся, я пить умею. Просто хочу отметить.
— Ладно, — медленно произнесла она, — ладно, Джонни, тебе виднее. Только имей в виду, что за четыре года ты отвык. С непривычки может в голову ударить. Сегодня вечером тебе надо быть в трезвом уме и ясной памяти.
Мгновенно посерьезнев, он кивнул:
— Буду. Не волнуйся. Я буду в полном порядке.
Она улыбнулась, надела ярко-красную шляпку и сделала легкое движение головой, откинув назад волосы, а потом повернулась к двери:
— Я скоро вернусь.
— Подожди, — остановил он ее, — возьми деньги.
— Не надо, у меня есть. — Она быстро открыла дверь и вышла.
Джонни Клэй хмуро опустился на стул у окна. Он подумал о пяти долларах, которые оставил ему сегодня утром Марвин Ангер — так, на всякий случай.
— Жмот, сволочь, — вырвалось у него.
Мысли его сразу же возвратились к Фэй. Боже мой, сколько же ему еще нужно спросить у нее! Они
