Когда мой брак приказал долго жить и я, выходя на балкон подышать воздухом, надумывалась, не сигануть ли вниз головой, одно из наших «привет – привет» переросло в посиделки за бутылкой вина, и вскоре мы стали вместе гулять по окрестностям. Конечно, с коллегами по «Глянцу» и «Гет» и с университетскими подругами у меня было больше общего, но из-за того, что Лэндон жил совсем рядом со мной, он постепенно стал самым близким моим приятелем.
Хотя Лэндон и жаловался, что у него было мало времени на стряпню, ужин получился – пальчики оближешь. Кроме цыпленка, он подал жареную картошку с розмарином, зеленые бобы и морковь, приготовленную с коричневым сахаром и орехами пекан. Мы ужинали при открытой двери на террасу, свежий воздух был великолепен, хотя к вечеру стало прохладно. Вместо десерта Лэндон подал сыр нескольких сортов, и мы решили, что это веский повод выпить по третьему бокалу каберне.
Пришло время перейти к рассказу. Я поведала Лэндону всю страшную историю, начиная с того момента, когда я нашла труп Хайди, и до последнего открытия, что отравленные конфеты предназначались Кэт. Лэндон слушал со смешанным выражением потрясения и восхищения, и я могла его понять.
– Мне неприятно это говорить, но, похоже, Кэт сама накликала на себя беду.
Я откусила большой кусок багета со сливочным сыром и с полным ртом спросила:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Как сказано в Евангелии от Матфея, взявший меч от меча и погибнет. Кэт одних использует, через других переступает, а теперь, похоже, она кого-то здорово разозлила.
– По-моему, ты преувеличиваешь. Кэт, конечно, бывает стервозной и тактичностью не отличается, но я никогда не видела, чтобы она была безжалостной.
Лэндон налил из кофейника кофе в две чашки и спросил:
– Скажи, ты бы с ней дружила, если бы вы не работали вместе?
– Конечно, – ответила я. – По крайней мере я так думаю. Она умная, обаятельная, с ней весело… во всяком случае, когда в ее доме никто не умирает.
– Но иногда, как я подозреваю, она получает от ваших отношений больше, чем ты.
Я почувствовала потребность оправдаться:
– Ну, я бы не сказала, что наши отношения такие уж неравноправные. Во-первых, мне льстит, что человек, занимающий ее положение, считает, что на меня можно положиться. Во-вторых, она очень помогла мне с работой, я устроилась в «Глянце» так, что лучше некуда.
Однако пока я все это говорила, у меня возникло не очень приятное чувство: иногда мне действительно казалось, что равновесие в чем-то нарушено.
– У тебя есть хоть какие-то соображения, кто мог желать ее смерти?
– Нет, но Кэт хочет, чтобы я попыталась в этом разобраться.
– А что она имеет против полицейского расследования?
– Ничего, но она вообще любит, чтобы работу выполняли параллельно две команды. Мне доводилось видеть, как она заказывает статью на одну и ту же тему двум разным авторам. Тогда она может быть уверена, что получит то, что ей нужно.
– А тебе не кажется, что в это дело лучше не влезать? – спросил Лэндон.
– Как я могу оставаться в стороне? Кто-то пытался убить Кэт, не исключено, что он попытается снова. Если я могу помочь ей хоть чем-то, то я это сделаю. Я знаю, кто есть кто в «Глянце», и чем черт не шутит – вдруг я замечу нечто такое, на что полиция не обратит внимания? Кроме того, мне доводилось писать о многих делах, но я поневоле оставалась на обочине. На этот раз я должна быть в центре событий. Это будет интереснее, чем все, чем я занималась раньше.
– Знаешь, я за тебя беспокоюсь. – Лэндон действительно выглядел обеспокоенным, – Когда ты уезжала всего на один день в Огайо с мужем женщины, которая исчезла, я чуть с ума не сошел от волнения.
– Из-за него? – Я рассмеялась. – А ты знаешь, что, когда исчезает замужняя женщина, в девяноста процентах случаев виновен муж? Например, он проломил ей голову кухонным топориком и утопил труп в пруду. Но я была уверена, что тот парень невиновен.
– По крайней мере смотри, что ешь, ладно?
– Я просто буду есть только здесь.
Когда я наконец вернулась в свою квартиру, было уже около полуночи. Если верить моему автоответчику, за весь вечер никто не попытался со мной связаться. У меня мелькнула мысль позвонить матери. Я произвела несложный расчет в уме: в Италии, где сейчас обретается моя мать, наслаждаясь жизнью пенсионерки, еще не рассвело, и я решила не беспокоить ее понапрасну.
Я переоделась в пижаму, легла на диван и накрылась пледом. Три бокала каберне не погасили моего возбуждения и не нагнали на меня сон; оставалось надеяться, что меня усыпит диван. Дело в том, что моя кровать ассоциировалась у меня отнюдь не со сном, и иногда мне легче засыпалось в других местах. Между прочим, это единственный ценный совет из всех, что мне когда-либо давали психоаналитики и специалисты по лечению бессонницы. Обычно они твердили, что моя бессонница связана с разводом, что я еще не все осмыслила и что до тех пор, пока это не произойдет, я обречена по ночам часами ворочаться без сна и просыпаться в три утра. У меня на этот счет существует другая теория, хотя она тоже связана с моим браком. Мой муж, с виду образцовый во всех отношениях адвокат, на поверку оказался азартным игроком и спустил почти все наши сбережения. И я думаю, что сон потому от меня ускользает, что мое подсознание хочет, чтобы я была бдительной, а бдительность – это именно то, чего мне не хватало, когда мой муж тратил мои заработанные тяжким трудом сбережения на погашение своих долгов в футбольном тотализаторе.
Только я начала расслабляться и не думать ни о чем, как вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и так неловко потянулась за трубкой, что сбила со столика фотографию в рамке.
– Бейли, ты спишь?
Голос был женский, но я в растрепанных чувствах его не узнала и пробормотала:
– Кто это?
– Ой, извини, кажется, я тебя разбудила. Это Лесли.
Чтобы Лесли позвонила мне домой, да еще среди ночи – такого еще не бывало. Лесли ничего не делает просто так, и я невольно задалась вопросом, что ей понадобилось на этот раз.
– Нет, я читала, – соврала я.
– Извини за поздний звонок, но я знаю, что ты сова. Кэт сказала, что ты ложишься поздно, вот я и решила позвонить. Кстати, что ты думаешь о ее состоянии? Когда я с ней разговаривала, она была на грани истерики.
Из этого я сделала вывод, что Кэт в конце концов почувствовала потребность раскрыть душу Лесли. Интересно, со многими ли еще она разоткровенничалась? Лесли небось только затем и позвонила, чтобы я знала, что она находится в гуще событий. Упаси Боже, чтобы у меня были эксклюзивные права хоть на что- нибудь, связанное с Кэт.
– Да, мне тоже показалось, что она ошеломлена, но это естественно, – сказала я. – Надеюсь, она уже взяла себя в руки?
Произнося последнюю фразу, я на ощупь нашла выключатель и включила настольную лампу.
– Да, конечно. Но ты же не думала, что она не поделится со мной, правда? И Гарри ей тоже придется поставить в известность. Эта история касается всей компании. Жизнь Кэт в опасности, но, если разобраться, не только ее, но и всех нас.
– Что ты имеешь в виду?
– Тот, кто хотел убить Кэт, по ошибке убил другого человека. Если он, или она, настолько глуп или небрежен, мы все в опасности.
Ну конечно, Лесли первым дело думает о том, какие последствия любое дело может иметь лично для нее.
– У тебя есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог сделать? – спросила я. – Есть кто-нибудь, кому Кэт в последнее время особенно насолила?
– Так сразу никто на ум не приходит, но я об этом думаю. Это должен быть человек, который знает ее достаточно хорошо и понимает, что, если подарить Кэт коробку хороших шоколадных конфет, она съест их при первом же удобном случае.
– Ты видела эти конфеты на столике в холле?
