меня есть другие дела; пожалуй, я еще один день поработаю дома.
В этот самый момент, словно уловив какой-то тайный сигнал от Кэт, водитель выскочил из машины и распахнул перед ней дверцу лимузина. Кэт села на заднее сиденье, и тут мне пришла в голову одна мысль:
– Подожди, у меня есть еще один вопрос. – Я наклонилась к открытому окну. – Я не спросила тебя про Кипа. Можешь что-нибудь о нем сказать?
К моему величайшему изумлению, Кэт залилась краской, причем у нее покраснело не только лицо, но и шея. Румянец был неяркий, но разлился быстро, как будто сквозь белую салфетку просочилось каберне.
– Нет, ничего. Я довольна его работой, и мы хорошо ладим.
– Я слышала, некоторые жалуются на его высокомерие.
– Со мной он держится нормально. Как я уже говорила, он хорошо делает свое дело. Мне нечего больше сказать.
Должно быть, водитель понял эту фразу как желание пассажирки закончить разговор, потому что лимузин тут же тронулся. Пока водитель плавно встраивал машину в поток транспорта, двигавшийся по Медисон-авеню, я успела бросить Кэт «Пока!».
Часы показывали половину второго, я повернула на восток, держа в уме общее направление на Лекс- лайн, но не особенно торопясь. Моей целью было пройтись не спеша и как следует подумать. Я шла на ленч с Кэт в надежде продвинуться в своем расследовании, услышать, что Кэт вспомнила нечто существенное, но получила я совсем не то, что ожидала. Во-первых, я узнала, что она предала Полли. Возможно, Полли была в бешенстве, но мне об этом она не обмолвилась ни словом. Вопрос в том, достаточно ли она зла на Кэт, чтобы попытаться ее отравить? Полли мне очень правится, и мне трудно думать о ней как о возможной подозреваемой. Затем Лесли. Случай, о котором рассказала Кэт, выглядел довольно странно. Не скрывается ли за ее рассказом нечто большее, что-то такое, о чем она умолчала? И еще одно, достаточно важное: что у нее с Кипом? Думаю, Кэт не догадывалась, что покраснела и что я заподозрила ее в неискренности, но мне было совершенно ясно, что ее заявление «мне больше нечего сказать» – полное вранье.
Есть ли у нее что-то с Кипом? И если да, то знает ли об этом Джефф?
Дойдя до угла Лекс-лайн и Восемьдесят восьмой, я вдруг сообразила, что нахожусь всего в паре кварталов от кофейни «Старбакс», где работает Джоди. Хайди больше не была центром расследования, но перед тем, как окончательно поставить точку в ее деле, мне хотелось пообщаться с Джоди.
На этот раз он был на месте. Джоди оказался симпатичным, очень смуглым парнем лет под тридцать. Когда я вошла, он в черной бейсбольной кепке и зеленом переднике задвигал стулья под освободившиеся столики. Я представилась. По его реакции стало ясно, что ему рассказали о моем недавнем визите. Он предложил мне выйти на улицу, мы прошли через боковую дверь в переулок и остановились в нескольких футах от мусорного контейнера.
Оказалось, что Джоди из тех парней, на которых лучше смотреть с расстояния футов в десять. Вблизи его карие глаза казались слегка косыми, а сросшиеся брови придавали лицу угрюмое выражение. Во время разговора я заметила, что у него есть неприятная привычка каждые несколько секунд отбрасывать со лба челку, лично мне это действовало на нервы.
– Понимаю, как вам должно быть тяжело, – сказала я, когда он прислонился к стене дома.
– Это еще мягко сказано. И я не могу ничего узнать.
– А что вы хотите знать?
– Что вообще произошло? – угрюмо спросил Джоди. – Я просто хочу знать, что случилось.
– Сейчас пока этого никто точно не знает. Похоже, Хайди чем-то отравилась. Полицейские с вами еще не беседовали?
Фарли говорил, что допрашивал Джоди, но я сделала вид, будто мне это неизвестно.
– Да, они приходили сюда в воскресенье.
– И чем они интересовались?
– Спрашивали, принимала ли Хайди наркотики, не было ли у нее депрессии и все такое, в общем, по полной программе… Они много чего спрашивали. Я им сказал, что она почти не брала в рот спиртного, а насчет депрессии в тот уик-энд… я понятия не имею, была она у нее или нет. У меня был выходной, и я уехал из города. Кроме того, мы с Хайди больше не встречаемся, я теперь редко ее вижу.
– Куда вы ездили в эти выходные?
Джоди отбросил челку.
– В Нью-Джерси, на мотогонки. И у меня есть свидетели, которые могут это подтвердить.
– Когда вы в последний раз видели Хайди?
– Я заходил к ней на прошлой неделе. В тот вечер ее хозяйка Кэт давала какой-то прием, Хайди была занята, и я не успел с ней и парой слов перемолвиться.
Джоди посмотрел на часы, потом на дверь кафе.
– Мне пора возвращаться, как, вы сказали, вас зовут?
– Бейли. Бейли Веггинс.
Я достала визитную карточку и протянула ему, попросив звонить, если ему что-нибудь понадобится, однако я сомневалась, что он позвонит.
Направляясь к станции подземки, я задумалась о Хайди. На меня снова нахлынули мысли и образы, которые я некоторое время довольно успешно гнала от себя. Поблекшие глаза, волосы, испачканные засохшими рвотными массами, мокрые зеленые полотенца… Из-за того, что Хайди стащила эти чертовы трюфели, она умерла ужасной смертью, совсем одна.
В этом деле было очень много вопросов, но после разговора с Кэт за ленчем меня особенно настойчиво грыз один: не слишком ли убийца рисковал, оставив конфеты на столике в холле? Было очевидно, что конфеты принесены в подарок хозяйке, так что убийца резонно полагал, что до конца вечера они будут лежать на прежнем месте, искушая Кэт. Но убийца должен был сознавать, что с коробкой вполне могло произойти нечто непредсказуемое. Например, Кэт могла открыть коробку и пустить ее до кругу (впрочем, это маловероятно, поскольку Кэт не любит делиться, но, как оказалось, персонал, обслуживавший вечеринку, чуть было не сделал именно это). Кроме того, кто-то из домочадцев мог открыть коробку и съесть конфеты до того, как до них бы добралась Кэт (что и произошло в действительности).
Конечно, очень может быть, что для убийцы это не имело значения, возможно, он учел и такой вариант и был даже рад внести хаос в жизнь Кэт. В каком-то смысле последний вариант развития событий особенно страшен. Одно дело – жаждать смерти врага, и совсем другое – попутно убивать ни в чем не повинных случайных людей. Положение стало казаться мне еще более опасным, чем раньше. К тому же я очутилась в эпицентре всего этого кошмара.
Глава 10
Вернувшись домой, я первым делом приготовила себе кофе, потом достала из конверта сорок семь резюме и разложила на столе. На протяжении следующего часа я тщательно изучала их все, вчитываясь в каждое слово и пытаясь не пропустить ни малейшего признака чего-то странного или подозрительного. Особенно внимательно я читала резюме тех, кто был на вечеринке, но на всякий случай прочла и резюме сотрудников, проигнорировавших ее. Забавно, как многого мы порой о людях не знаем. К примеру, один из редакторов отдела моды, которого я считала туповатым, оказался выпускником Гарварда. Заместитель редактора отдела публикаций, оказывается, проработала два года массажисткой, специализируясь на массаже горячими камнями. А Кип, который любил упоминать о своём обучении в Принстоне, действительно начинал там учиться, но закончил учебу в университете Нью-Мексико. Однако я не нашла ничего, что заставило бы меня всплеснуть руками и воскликнуть «О Господи!».
Не обнаружила я ничего, что указывало бы на связь покушения на жизнь Кэт со смертью Такера Бобба. Среди младшего персонала нашлось два человека, которые работали и в «Глянце», и в «Лучшем доме», но ни один из них не был на вечеринке.
Поскольку анализ резюме не дал ничего интересного, я переключила внимание на другой пункт моего списка дел – разговор с Долорес. Стратегию я продумала еще в подземке, по дороге домой. Я позвоню Долорес и скажу, что хочу составить антологию моих статей (это правда), и, поскольку она блестяще выполнила работу, редактируя сборник «Любовь любой ценой», я решила обратиться к ней за советом (наглая ложь). Я нашла ее телефон в справочнике компании, который есть у меня дома, и позвонила. Трубку взяла помощница – судя по голосу, она была достаточно стара, чтобы работать в журнале еще во времена
