должен вернуться, и знать не знает, что он подумывает о переезде в Нью-Йорк.
– Вы на выходные возвращаетесь в Вашингтон? – спросила я.
– Не всегда, я ездил туда всего пару раз, чтобы проверить, как там моя квартира. Вашингтон летом совершенно вымирает, в Нью-Йорке у меня есть друзья.
Он посмотрел на часы, и я поняла, что пора закругляться. Я знаком попросила официанта принести счет. Херлихи хотел было заплатить за нас обоих, но я уперлась и объяснила, что для меня это вопрос журналистской этики.
Выйдя на улицу, мы попрощались, а затем возник один из тех неловких моментов, какие бывают, когда вдруг понимаешь, что вам идти в одну и ту же сторону и надо снова заводить разговор, который вы только что закончили.
По дороге Херлихи стал расспрашивать меня о работе как я стала журналисткой, на какие темы мне нравится писать и как у меня обычно проходит день. Вопросы звучали продуманно, и мне было приятно, что мужчина интересуется моей жизнью, хотя я и понимала, что для Джека это часть его профессии. Потом вдруг, ни с того ни с сего, он стал рассеянным, как будто пытался одновременно и разговор поддерживать, и решать в уме какую-то задачу, например, вспоминал, где он оставил свой паспорт. Я вдруг почувствовала потребность снова завладеть его вниманием. Наверное, поэтому я выложила ему всю историю про убийство Хайди.
– Какой ужас, – сказал он. – Полиция уже кого-нибудь подозревает?
– Насколько мне известно, нет. Кажется, Кэт за годы работы успела нажить себе немало врагов, так что полицейским потребуется время, чтобы всех их просеять.
– Что касается преднамеренного убийства… я, конечно, плохо в этом разбираюсь, но кое-что все-таки могу сказать. Я знаю, что заранее подготовленное убийство почти всегда связано с корыстью и накалом эмоций. Если вы дали званый обед, а он оказался скучным, за это вас никто убивать не станет, за убийством обязательно стоят какие-то сильные чувства, например, ревность, жадность, месть. Может еще быть несчастная любовь, но обязательно большая.
На углу Бродвея и Девятой улицы Джек вдруг остановился посреди тротуара, и я поняла, что здесь ему пора поворачивать на юг, в сторону университета. Я протянула ему руку.
– До свидания, большое спасибо за консультацию, вы не представляете, как я вам благодарна.
Он улыбнулся:
– Рад, что смог вам помочь. Если возникнут еще вопросы, звоните. И, умоляю, не связывайтесь больше ни с какими парапсихологами, а то еще вдруг ваш собственный мозг начнет излучать телекинетическую энергию.
Я засмеялась:
– Когда я напишу статью начерно, у меня, возможно, появятся вопросы. Еще раз спасибо за помощь.
Мы расстались, и Джек зашагал по Бродвею на юг. Я посмотрела на его спину в слегка мешковатом блейзере и подумала, что вот сейчас он идет в свой офис, а может, в горную хижину, может, готовиться к лекции, а может, искать паспорт или звонить подружке в Вашингтон, чтобы она прилетела к нему на уик-энд. Не знаю, с какой стати мне это пришло в голову. Во-первых, внешне он совсем не в моем вкусе, а во-вторых, вообще не могу себе представить, чтобы я стала встречаться с психоаналитиком.
До моего дома оставалось идти всего футов тридцать, но вместо того, чтобы войти в подъезд и подняться в свою квартиру, я пошла по Девятой улице на запад. Мой организм настойчиво требовал добавки кофеина, кроме того, мне хотелось посидеть на свежем воздухе и подумать, как распорядиться информацией, полученной от Джека Херлихи. Я с большим доверием отнеслась ко всему, что он рассказал, но пока не знала, как вставить это в статью. Можно было напустить туману и сделать статью загадочной, а можно было писать обо всем в открытую.
В кафе на Юниверсити-авеню я купила каппучино навынос и зашла с чашкой в парк на Вашингтон-сквер. В парке было многолюдно: молодые родители прогуливались с колясками, подростки катались на роликовых коньках, а кто-то просто нежился на солнышке. Я нашла свободную скамейку возле корта для игры в итальянские кегли и приземлилась.
Позвонив по мобильному, я проверила голосовую почту в офисе. Мне пришло два сообщения: первое было от редактора из журнала «Трэвелз», она уведомляла меня, что высылает по факсу еще кое-какие материалы для моей будущей поездки в Англию и Шотландию – я собиралась туда в июле. А мой приятель Митч напоминал, что сегодня вечером его сестра поет в клубе Вест-Сайда и что он меня ждет. Я совсем забыла, что обещала прийти.
Потом я позвонила домой в надежде, что мне звонили детектив Фарли и Кэт. Но за те два часа, что меня не было дома, никто не оставил сообщений, зато два раза звонил тот тип, который дышит в трубку. Мое сердце подпрыгнуло, словно кто-то подошел сзади и подтолкнул его. Я спрятала мобильник в сумочку и вытянула ноги, положив их на скамейку. При этом приходилось следить за тем, чтобы не продемонстрировать всему парку старушечьи панталоны, которые на мне были. Откуда-то прискакали несколько облезлых белок. Не обращая на них внимания, я отпила каппучино и постаралась сосредоточиться на статье. Но это оказалось не так просто, как хотелось бы. Теперь, когда меня не отвлекал обаятельный доктор Херлихи, я мысленно без конца возвращалась то к злосчастной конфете на столе, то к анонимным телефонным звонкам. Пока что убийца ограничивается только неясными угрозами, но что, если он вдруг решит перейти к действиям? Было очевидно, что убийца не просто человек, который так ненавидит Кэт, что готов ее убить. Он еще и настолько безрассуден, что это пугает – он приготовил отравленные трюфели для Кэт, но его совершенно не волновало, что их может съесть кто-то другой, – так что у меня были все основания для беспокойства. Лэндон прав: с моей стороны самым умным шагом было бы дать задний ход. Но я как-то не представляю себя забившейся в угол и жалобно поскуливающей. Кроме того, что я беспокоилась за Кэт и была в ярости на неизвестного убийцу за бессмысленную смерть Хайди, меня еще бесило, что кто-то пытается меня запугать, и, наконец, надо признать, мне нравилось находиться в гуще событий: это возбуждало. Да и помимо всего прочего сейчас я, даже если бы захотела, не могла подать убийце сигнал: «Эй, оставь меня в покое, я больше не играю в начинающего детектива». Поэтому я решила, что завтра, как и собиралась, отправлюсь в округ Бакс. Посмотрим, удастся ли обнаружить какую-то связь между той смертью и этим покушением на убийство. Если связь обнаружить не удастся, я вернусь в Нью-Йорк и продолжу копать здесь. Нужно будет побеседовать с работниками «Глянца», узнать, что удастся, о сотрудниках других журналов, которые были на вечеринке. И все это время я должна вести себя очень осторожно.
Однако сейчас, в данную конкретную минуту, мне нужно было браться за статью о Марки. Возможно, на компьютере дело пойдет лучше. Я встала со скамейки, бросила бумажный стаканчик в урну и быстро пошла через парк к выходу. Проходя под мраморной аркой в северной оконечности парка, где начинается Пятая авеню, я быстро оглянулась. У меня возникло пренеприятное чувство, что за мной кто-то следит. Но сзади никого не было.
Глава 12
В девять утра я была уже на пути в округ Бакс, штат Пенсильвания, мчась по автостраде на своем джипе. Мне не терпелось оставить Манхэттен позади, и чем дальше, тем лучше. Мало того что ночью мне пару раз звонили и вешали трубку, я еще ухитрилась совершить одну величайшую глупость, и связано это было с Кайлом.
Наверное, мне было бы немного легче, если бы я по крайней мере могла списать свой идиотский поступок на алкогольную интоксикацию, так ведь нет же, за весь вечер я выпила только две банки легкого пива… ну, если быть совсем точной, две и еще чуть-чуть из третьей. Пульсирующая головная боль, которая меня мучила, была вызвана вовсе не похмельем. Она возникла как результат отравления высокооктановой смесью усталости, мандража и изрядной доли презрения к себе.
К моему величайшему удивлению, в четверг днем позвонил Кайл. Я в этот момент сидела в домашнем кабинете и, не поднимая головы, корпела над работой. Я успела набросать план статьи о Марки и написать две страницы чернового варианта. Самое трудное в любой статье – первый абзац, а дальше уже дело идет легче. На этот раз удалось сваять его довольно быстро – я удачно использовала то, что узнала от Джека Херлихи, мужчины с голубыми глазами и сексапильной задницей. Надо сказать, для мужчины, который вообще не в моем вкусе, Джек на удивление прочно застрял в моих мыслях, и мне уже надоела постоянно
