чувствуя себя маленьким, беззащитным ребенком. Он не сердится! Он заботится о ней! Злость, захлестнувшая его прошлой ночью, сменилась нежностью.
— Так-то лучше, но тебя нужно основательно просушить, — улыбнулся Джайлз и, потянув за концы полотенца, прижал Киру к себе. Он пощекотал ее подбородок. — Это уже входит в привычку. Интересно, я когда-нибудь увижу тебя совсем сухой?
— А ты всю меня хочешь вытереть? — Девушка прильнула к нему грудью.
— Кира, не надо!.. Что ты делаешь? Ты сводишь меня с ума! Я же не выдержу!
Она посмотрела на Джайлза, но в темноте не разобрала выражения его глаз, затененных длинными ресницами. Как близко она видела их вчера ночью, на той заброшенной мельнице!
Черный бархат неба усыпали яркие звезды, воздух был напоен ароматом цветов. Молодой месяц поблескивал сквозь светлые облака, как половинка серебряной монеты.
Мокрая и озябшая, Кира, однако, не торопилась домой. Привстав на цыпочки, она обвила руками шею Джайлза, притянула его к себе, слегка коснулась его губ и с радостью услышала, как он тихо вздохнул.
— Так я свожу тебя с ума? — прошептала она. — А вот так?
Возможно, он сочтет ее распутницей. Ну и пусть! Киру охватило такое жгучее желание, что у нее подкашивались ноги. Ее глаза сверкали от страсти. Все страхи, терзавшие ее прежде, отступили, осталось лишь сладостное ощущение его близости.
Почувствовав, что Джайлз слегка приоткрыл губы, Кира поняла: он вот-вот поцелует ее. В нем незачем было разжигать страсть — она вспыхнула мгновенно, как сухой хворост. Он быстро спустил с плеч Киры узкие лямки купальника. Ее полные груди вырвались на свободу, и Джайлз обхватил их ладонями.
— Джайлз… прости меня за вчерашнее. Я вела себя как последняя дура. Понимаешь, во мне боролись разные чувства… Не знаю, как это объяснить… но теперь я ничего не боюсь.
Странный, неведомый восторг опьянил ее и заглушил внутренний голос, не позволивший предаться наслаждению накануне. Она смертельно устала от игры в прятки с призраками прошлого. И даже если любовь Джайлза быстро пройдет и он забудет ее, увлекшись другой женщиной, что ж… Жизнь дарит ей краткое мгновение счастья, и Кира воспользуется им.
Пальцы ее скользнули по спине Джайлза. О Боже, какое наслаждение доставляли ей его настойчивые и нежные губы! На миг она вспомнила мальчишеские поцелуи Брюса, но тотчас забыла об этом. Да и зачем сравнивать? Сейчас рядом с ней мужчина, умеющий не только целоваться, но и доводить до умопомрачения.
Джайлз нашептывал Кире слова любви, называл ее ласковыми именами, пальцы его погрузились в ее мокрые волосы, а она таяла от счастья. Никогда ей не забыть этот чудесный миг, никогда!
— Ты уверена, Кира, что хочешь этого?
Джайлза охватило желание еще в тот момент, когда он впервые увидел ее в аэропорту Сент-Люсии. Таких красиво очерченных губ не было ни у одной женщины! Он присмотрелся к Кире и утонул в бездонном омуте ее необыкновенных глаз. Днями и ночами Джайлза пожирала безумная страсть, но он чувствовал между ними какой-то незримый барьер и не знал, как его преодолеть. Ему так хотелось обладать этой прекрасной девушкой, гладить ее, прикасаться к нежной коже губами, войти в ее жизнь.
Сила страсти удивляла самого Джайлза, но почему-то заставляла его то и дело возражать Кире, ссориться с ней по пустячным поводам, хотя стремился он к одному — к тому, чтобы заняться с ней любовью. Желание накапливалось в нем, причиняя физическую боль.
Волны прилива с тихим шелестом накатывали на берег, нашептывая колыбельную влюбленным. Звезды таинственно мерцали над ними, а теплый ветерок овевал их разгоряченные тела.
Джайлз говорил глухо и отрывисто, но его слова отзывались в душе Киры, как радостная песня. Они медленно опустились на песок. Звездное небо было сейчас их пологом.
Он стянул с Киры мокрый купальник. Чтобы помочь ему, она перекатилась на бок.
— Мне нужно кое-что сказать тебе. — Она и сама не понимала, что побуждает ее сделать это признание. — Я не хочу, чтобы между нами были тайны.
— Нет-нет, Кира, сейчас не время! И вообще, поверь, мне совершенно неинтересно, сколько любовников у тебя было до меня. Сейчас есть только ты и я, прошлое не имеет значения.
— Послушай, Джайлз, это не о прошлом, а о настоящем — о Бенджамене Риде… — Тут она наконец опомнилась. А следует ли продолжать? Да, непременно нужно завершить начатое!
— О нет! Только не это! В такую минуту говорить о старике! — Как и прошлой ночью, Джайлз, тяжело дыша, откатился и лег на спину. — Забудь о нем, Кира. Он — мой кошмар, бельмо на глазу, хотя мне приходится мириться с ним.
— Однако при этом он — мой дедушка. Я решила, что ты должен узнать об этом.
На какое-то время воцарилась мертвая тишина. Потом Джайлз спросил дрогнувшим голосом:
— Что ты сказала?
— Я — внучка Бенджамена, хотя пока он не знает об этом. Я утаиваю от него правду, поскольку неизвестно, как он это воспримет.
Джайлз с явным трудом перевел дыхание. Кира заметила, что боль исказила его лицо, и у нее задрожали руки. Господи, что же она наделала!
— Ты хочешь сказать, что Тамара — твоя мать?
Киру потрясла внезапная перемена в нем. Теперь она горько раскаивалась в своем признании, хотя минуту назад казалось, что с Джайлзом ей следует быть полностью откровенной. Поэтому Кира и раскрыла свои карты.
— Да… — неуверенно подтвердила она. — Тамара была моей мамой. И дочерью Бенджамена. А разве это так важно для тебя?
Джайлз сжал кулаки:
— Важно ли это для меня?! Неужели ты ничего не знаешь?
— Я совсем ничего не знаю, — испуганно прошептала Кира. — Я только вижу, что вы с Бенджаменом не очень-то ладите, но ведь это не станет для нас преградой, не так ли? Что-то рассорило твоего отца с Бенджаменом, но это было очень давно, об их вражде пора забыть. Нас с тобой эти дела не касаются.
Джайлз встал и отряхнул песок:
— К нам эта вражда имеет самое непосредственное отношение. Иди и спроси обо всем у Бенджамена. Поднимайся, я провожу тебя в дом деда. Он наверняка уже волнуется.
— Что с тобой, Джайлз? — Кира встала на колени и стряхнула с купальника налипший песок. — В чем дело? Ты знаешь что-то неизвестное мне, так поделись же со мной!
— Спроси у Бенджамена, — повторил Джайлз. — Твой дед прекрасно осведомлен…
В четверг, 21 сентября 1955 года, все жители острова с тревогой посматривали на небо. Людей охватили неясные, но тревожные предчувствия.
Только Долли не сразу заметила, как усилился ветер. Накануне было солнечно, по небу плыли светлые облака, с моря дул свежий ветерок. Долли, конечно же, не знала о том, что на севере начало резко подниматься атмосферное давление. Не видела она ни багрового заката, ни зарниц, освещавших ночное небо.
Молодая женщина крайне редко слушала прогнозы по радио. Да и зачем? На своем веку она ни разу не видела ураганов, последний случился пятьдесят семь лет назад, но прошлое ее почти не интересовало.
Перед тем как пойти поплавать, Долли отнесла Тамару своему отцу.
— Посидишь с ней? — попросила она, покачивая ребенка. — Джесси куда-то ушла, а мне хочется искупаться. Пожалуйста, папа!
— Ну конечно же, дорогая. Знаешь, чем мы займемся? Мы с ней немножечко порисуем, правда, малышка? Сейчас принесу ей кисти и фартучек.
— Спасибо, папа!
Долли побежала по дорожке, махнув на прощание рукой. Бенджамену такие выходки жены были не по душе, однако свободолюбивая Долли не терпела никаких ограничений, а ребенок слишком связывал ее. Молодую женщину угнетала рутина: каждый день одно и то же. Долли властно манило море: казалось, она слышала какой-то голос, настойчиво звавший ее из синих вод.
