ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Бобби вошел в дом племянника, посмотрел на пса Майкла, радостно вилявшего хвостом, и фыркнул от смеха. Все-таки Честер был удивительно некрасивой собакой – длинная и грубая шерсть свисала клочьями, а уши были похожи на два лопуха. Пес начал тыкаться мордой, и Бобби почесал у него за ухом. Майкла явно не было дома, иначе Честер не стал бы приставать.
Бобби вошел в гостиную, Честер топтался рядом.
Бобби прислонил костыли к стене и бросил спортивную сумку на кровать. Распаковав вещи, он достал книгу, которую недавно взял в библиотеке, и положил ее на тумбочку возле кровати. Книга в твердом переплете, в шестьсот пятьдесят страниц, кажется, содержала в себе абсолютно все о развитии детей, от зачатия до юности. А это, как он посчитал, именно то, что ему нужно.
Честер вскочил на кровать и завилял хвостом.
– Ты – вредитель, – сказал Бобби лохматому хулигану.
Честер шлепнулся на подушку.
– Знаешь что? Я собираюсь стать отцом. – Бобби поднял книгу, нашел страницу, которая привлекла его внимание еще в библиотеке, и показал Честеру рисунок пятинедельного зародыша. – Вот как выглядит мой малыш. Во всяком случае, сейчас.
Дворняга склонила голову и тихонько гавкнула, словно спрашивая: «С кем это ты такое сделал?» Даже эта собака, наверное, знала, что он жил монахом.
– Она рыжая, и зовут ее Джулианн. Она приезжала сюда на свое сорокалетие. – Бобби помолчал, потом добавил: – Мы были вместе только один раз. И именно в тот раз она забеременела.
Собака залаяла.
– Ну, да, я знаю, ты тоже любишь рыжих. – Пес часто убегал на соседнее ранчо, где жила его дама, ирландский сеттер.
Бобби разделся, снял протез и пошел в ванную.
Вернувшись в спальню, Бобби бросился на кровать и взглянул на Честера. Пес все еще размышлял над книгой.
Пятинедельный эмбрион на картинке был похож на обыкновенную фасолинку, с большой головой и маленьким хвостиком.
Бобби перевел взгляд на фотографию семинедельного эмбриона. На ней были уже видны глаза, нос, пищеварительный тракт и даже начинали формироваться пальчики на ножках.
И, наконец, восемь недель: полуторадюймовый организм, человеческий плод.
Бобби опустил книгу на колено. Интересно, что сейчас делает мать его будущего ребенка? Бобби посмотрел на телефон. Можно ей позвонить. Просто чтобы убедиться, что у нее все в порядке.
– Как ты думаешь? – спросил он у Честера.
Пес с готовностью тявкнул.
– Ладно, ты меня уговорил.
Он набрал номер и звонил, звонил, звонил. Потом звонил еще дольше.
«Черт возьми! Где же она? А если что-нибудь случилось?» Он уже готов был запаниковать, когда до него, наконец донесся еле слышный голос Джулианн:
– Алло?
– Почему ты так долго не брала трубку? У тебя все в порядке?
– Бобби? – Она явно не ожидала услышать его голос. – Это ты?
– Конечно, я. Ты не больна? Тебя не тошнит?
– Нет, я просто была в душе. Я...
«Обнаженная», – подумал он. Влажные волосы. Ароматная кожа. Струйки воды, стекающие по телу, чуть задерживаясь на пупке...
– Я не вовремя, может, я потом перезвоню?
– Нет, подожди.
Он услышал какой-то скрип и представил, как она достает халат и закутывается в него.
В его воображении она оставалась обнаженной.
– Зачем ты звонишь?
Бобби не знал, что ответить.
Честер толкнул его носом, привлекая внимание к книге. К ребенку.
– Я только хотел узнать, что вы делаете, хорошо ли вы оба устроились.
– Оба?
– Ты и ребенок.
– Мы устроились прекрасно, – нежно ответила она.
Он улыбнулся. Что бы еще спросить? Больше ничего в голову не приходило, неловкая пауза затянулась.
– Итак... – пробормотал Бобби.
Итак, он оказался идиотом, черствым, старым, одноногим ковбоем, не способным найти слова для беременной леди.
– Я должен отпустить тебя, чтобы ты надела свою ночную пижаму, или что ты там собираешься делать, – наконец произнес он, пытаясь найти достойный выход из положения.
– Я немного устала, но это ничего.
Из-за ребенка, подумал он.
– Тогда спи крепко, а завтра увидимся.
– Хорошо. Спокойной ночи, Бобби.
– Спокойной. – Он повесил трубку, чувствуя себя сентиментальным болваном.
Не зная, чем еще заняться, он взял книгу и возобновил ее изучение, просматривая информацию о четвертом, пятом, шестом месяце беременности.
В течение этого периода, читал он, женщина чувствует первое порхание жизни, мягкие, легкие толчки и удары. Бобби обеспокоился еще больше – он не сможет приложить руку к животу Джулианн и почувствовать эти чуть заметные проявления. А что будет, когда младенец родится? Он, отец, пропустит все – первый раз, когда дитя поднимет головку, улыбнется, поползет, пойдет в школу.
Этот ребенок был дарован ему судьбой, маленькая чирокская душа, – и при этом он будет едва знаком со своим отцом!
Бобби выругался, а Честер поднял свои гигантские уши.
– Ну и что мне делать? – спросил он у пса.
Честер ответил ему затуманенным взглядом, и Бобби опять выругался.
Он должен убедить Джулианн остаться здесь. На ближайшие восемнадцать... или более лет.
Боже милостивый! Бобби закрыл книгу. Он кое о чем подумал, о чем-то, что удержало бы Джулианн рядом с ним. «Кое о чем, – добавил он, глядя на золотое кольцо на своем пальце, – исключая женитьбу, конечно».
На следующий день Джулианн пришла в конюшню. Она вошла и оглядела кабинет, но Бобби там не было. Она обошла денники, некоторые лошади тихо и радостно заржали, и она улыбнулась.
Она остановилась перед денником Кабальеро. Мерин подался вперед и просунул голову сквозь дверцу.
– Эй, ты. – Она погладила ему морду. – А я тебе кое-что принесла. – Джулианн полезла в карман и достала морковку. Конь фыркнул, взял у нее с руки подарок и стал шумно хрустеть.
– Джулианн, – раздался позади знакомый голос.
Она обернулась: слегка потрепанная шляпа прикрывала Бобби глаза, на ботинках и одежде лежал тонкий слой пыли. Трудолюбивый владелец ранчо в полном расцвете сил. С капельками пота на лбу.
