– Извини, я стал нетерпеливым.
– Все в порядке.
Она отступила от двери, и он вошел в хижину. Она снова торопливо пригладила волосы, и он внимательно вгляделся в ее лицо.
Джулианн выглядела усталой, она, вероятно, еще ощущала последствия утреннего недомогания.
Ему захотелось обнять ее и укачать их обоих – ее и младенца, чтобы они снова заснули.
– Хочешь чаю? Я как раз готовлю себе чай.
– Нет, спасибо.
– Кофе?
Он отрицательно покачал головой.
Джулианн пошла в кухню и вернулась с керамической чашкой, села на грубо сколоченный самодельный стул и стала глядеть вдаль.
Ему опять захотелось обнять и поддержать ее.
– Я перееду сюда, – сказала она.
Волна облегчения прокатилась по его телу, и он улыбнулся. Она тоже улыбнулась.
– У меня есть некоторые условия, Бобби.
– Слушаю.
– Я не хочу чувствовать себя так, будто меня удерживают. Бесплатная хижина мне не подходит, я буду платить за аренду, как платил бы любой съемщик.
Феминистская гордыня. Но он боялся не этого.
– А как насчет работы?
Она попробовала чай.
– Она меня заинтересовала, я думаю, это замечательная возможность.
– Хорошо.
– Теперь дальше.
– Я согласна, что мы должны постараться стать друзьями, но, если у нас не получится, я хочу иметь возможность беспрепятственно вернуться домой.
У него что-то сжалось в груди.
– Мне предстоит испытательный срок?
– Нет, я не это имела в виду. – Голос у нее смягчился. – Я действительно счастлива, что ты хочешь помогать мне растить ребенка, но у меня нет никаких гарантий, что ситуация не изменится – слишком уж фундаментальные перемены!
Он просто кивнул. У них должно получиться, они нужны ребенку. Оба. Бобби выдавил улыбку:
– Мы ведь намерены стать отличными партнерами.
Она тоже улыбнулась.
– А что мне делать с моей машиной?
Он откашлялся:
– С твоей машиной?
– Я не могу перегонять ее из Пенсильвании в Техас. По крайней мере сама.
– Я займусь этим и позабочусь о грузовике для перевозки мебели.
– Спасибо. Я не собираюсь привозить много вещей, большую часть мебели, наверно, сдам на складское хранение. – Джулианн замолчала и оглядела лачугу, словно собиралась жить именно в ней. – Сначала нужно устроиться.
– Это имеет смысл, ты в любой момент сможешь послать за вещами. – Он тоже оглядел помещение. – Извини, пожалуйста, но я пока не могу показать тебе место, где ты будешь жить, оно еще занято.
– Ничего, все в порядке.
Он не хотел, чтобы она знала, сколько душевных сил стоило ему пригласить ее остановиться в его прежнем доме, в веселой, просторной хижине, которую он когда-то делил со своей женой.
– У тебя есть кому помочь тебе упаковаться?
Она кивнула:
– Мои кузины.
– Как долго ты там пробудешь?
– Несколько недель. Может, немного дольше. Я позвоню, когда все выяснится.
– О'кей.
Они проговорили довольно долго. Наконец он поднялся.
Джулианн встала и проводила его до дверей. Когда она подняла на него глаза, его сердца коснулась нежность. Она все еще выглядела немного бледной и почему-то такой же утомленной.
– Спасибо, – сказал он.
– За то, что согласилась переехать сюда?
Он кивнул:
– И за твое решение оставить ребенка.
Она вздохнула и скрестила руки на груди:
– Я всегда хотела иметь малыша.
– Я знаю. И все равно я тебе благодарен. Я буду поддерживать с тобой связь.
– Я тоже.
Он вышел на крыльцо, молясь о том, чтобы она вернулась в Техас. И, даст Бог, осталась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Миновало три недели, а Джулианн все еще была в Пенсильвании.
Она оглядела свою спальню и вздохнула. Приступы тошноты и простуда, которую она подхватила, пробили в сборах солидную брешь.
Коробки всех форм и размеров стояли на полу. Даже с помощью кузин решить, что отправить в Техас, а что оставить на хранение, было нелегко. Она выросла в Клиервилле и, кроме этого крошечного городка, почти ничего не видела.
А теперь появился Бобби.
Он звонил по нескольку раз на неделе. Их беседы носили спокойный характер, но всегда были в своем роде сексуальны.
Джулианн взглянула на часы: одиннадцать вечера, в Техасе на час меньше.
Она могла бы позвонить ему. Что плохого в телефонной болтовне?
Она сняла пижамные брючки и легла в постель, оставив на теле только трусики и шелковый топик. Потом выключила люстру и глубоко вздохнула.
И набрала номер Бобби.
– Алло?
Он ответил только после третьего звонка, и она испуганно замерла: не повесить ли трубку?
– Алло? – снова произнес он.
– Привет, – прошептала она.
– Джулианн? – Голос у него стал мягким. – У тебя голос сонный.
Она вздохнула:
– Я уже в постели. Но я хотела позвонить, только чтобы...
– Чтобы что?
– Ничего, – сказала она, идя на попятную.
– Ты позвонила ради «ничего»? – Тон у него стал строже. – Что случилось?
Она подтянула простыню к подбородку.
– Мои гормоны совсем пришли в расстройство.
