Он впустил Джулианн в конюшню, и они направились прямо в его кабинет. Бобби зажег свет и закрыл за собой дверь, автоматически защелкнув задвижку.
– Я всего на минутку.
– Пожалуйста. Ничего, если я сделаю себе чашку чая?
– Не думаю, что у меня есть чай, но почти уверен, что можно сделать горячий шоколад. Там есть какая-то растворимая чепуха.
– Это еще лучше.
Она отправилась на кухню, а он сел за свой стол и начал искать мобильный телефон. Так что же ему делать? В какой дом везти?
Бобби проглядывал сообщения, а Джулианн стояла у него за спиной и пила шоколад.
Вдруг она перегнулась через него и поставила чашку на стол.
– Умираю, до чего мне хочется расплести твои волосы, посмотреть, какой они длины.
Он даже не повернулся.
– В самом деле?
– Угу. Не возражаешь?
Он прикрыл глаза.
– Не возражаю.
Она осторожно развязала шнурок и расплела темную массу его волос, проворными пальчиками разбирая пряди.
– Они прекрасны.
Он открыл глаза, чувствуя, как онемело у него тело:
– Так же, как и твои. Я воображал, что делаю то же самое с твоими волосами, Джулианн. – Он развернул кресло и поднялся, чтобы поцеловать ее.
Их губы встретились. Неожиданно он отшатнулся.
– Я схожу с ума. Удивительно, как ты хороша. Что нужно, чтобы все было правильно?
– Просто любить меня, – сказала она.
– Здесь? Сейчас?
– Да.
Он потянулся к ее блузке и расстегнул. Шелк путался у него в пальцах, потом упал на пол. Дальше настал черед юбки. Он плавно спустил плиссированный круг вниз по ее бедрам, и она переступила через корсаж.
Она стояла перед ним в белом бюстгальтере и трусиках. Такая хрупкая, такая доверчивая.
Он расстегнул и отбросил бюстгальтер.
«Какие мягкие», – подумал он, обводя большими пальцами ее груди.
– Хорошенькие, – сказал он вслух. Соски затвердели под его прикосновениями.
Бобби подвел ее к креслу. Она смотрела на него, не понимая, что у него на уме.
Бобби опустился перед ней на пол, подыскивая удобную позу, обхватил ее бедра, сдвинул ее на край кресла и потянулся к ней губами.
Она прерывисто вздохнула, и он понял, что она возбуждена не меньше его. Его губы впились в нее.
Спина у нее выгнулась дугой, она застонала.
«Ничто не имеет значения, – подумал он, – кроме этой женщины».
Она теребила его распущенные волосы, касалась его лица, губ.
Он снова поцеловал ее.
Под его губами Джулианн дошла до высшего накала, ее тело то напрягалось, то плавилось и опять напрягалось.
Бобби поднялся с пола и поднял ее. Желание бурлило и нарастало, и джинсы казались уже совсем тесными.
Он посадил ее на стол, сбросил рубашку и начал сдергивать ремень, расстегнул молнию.
Она обвила его бедра ногами.
Он провел руками по ее груди, по бедрам и немного задержался на животе.
Она ласково поглаживала его.
Он вошел в нее осторожно, постепенно увеличивая темп.
Они словно танцевали на волне, его сердце билось в такт с каждым их движением.
Когда оба достигли высшей точки наслаждения, он надолго заключил ее в объятия.
На следующий день Бобби делал все возможное и невозможное, чтобы оставаться вдали от Джулианн. Он работал с лошадьми, стараясь занять себя делом и думать только о делах.
И думал только о Джулианн.
Проклиная себя за слабость, он влез в грузовик и поехал к ней.
Джулианн сидела на крыльце, рядом с ней сидел Честер.
Что эта дворняга здесь делает? Огромный дурачина положил голову ей на колени, распустив слюни по всему ее платью.
Бобби вышел из грузовика.
– Он только что явился на мой порог, – сообщила Джулианн, почесывая за слоновьим ухом Честера. – Как ты думаешь, он не заблудился?
Бобби, прищурившись, посмотрел на пса, и дворняга прижалась плотнее к Джулианн.
– Это пес Майкла. Самая избалованная скотина на свете.
– Правда? Он ведет себя скромно.
– Он клянчит еду у стола, скулит, требуя к себе внимания, и спит на постели Майкла. Можешь мне поверить, уж Честер-то сумеет получить все, чего его душа пожелает.
– Честер? Он такой симпатичный! – И она поцеловала уродину в макушку. – Ты ведь хороший мальчик, правда?
Ага, хороший мальчик! Бобби сел рядом, и пес небрежно толкнул его носом.
– Что ты пытаешься выклянчить? – спросил Бобби у пса, толкнув его локтем.
Честер тявкнул что-то жалостное.
– А, понимаю, твоя рыжая сегодня неприступна, так ты подъезжаешь к моей.
– Ты на меня намекаешь? – Джулианн озорно взглянула на Бобби.
И почему женщинам всегда нужно до мелочей разобраться в том, что сказал мужчина?
– Это был мужской разговор.
– Мужской разговор?
– Честер без памяти влюблен в ирландскую сеттериху.
– Рыжую, – прокомментировала Джулианн.
– Именно. Я рассказал ему о нас с тобой. Что у нас был секс и что у нас есть беби.
– Ты рассказал псу? О господи! – Она отвернулась, стараясь справиться со смехом.
– В то время это оказалось полезным. – Он нахмурился, глядя ей в затылок. – Прекрати, Джулианн, это не смешно.
– Да-да. Конечно.
Когда она повернулась обратно, Честер гавкнул. Она все-таки рассмеялась, появились ее ямочки.
Через минуту Бобби и сам улыбнулся.
Потом они помолчали, и она спросила:
– Хочешь чаю со льдом?
– Конечно. – Он вошел следом за ней в дом. И Честер по пятам за ними.
Джулианн уже украсила дом комнатными растениями и корзинами с высушенными цветами.
Она подала ему высокий стакан с чаем, украшенный ломтиком лимона.
– Спасибо. – Он сделал глоток, решив, что с босыми ногами и в цветастом платье Джулианн напоминает лесную нимфу.
Неудивительно, что и Честер не устоял перед ней. Пес сидел на кафельном полу, глядя на нее снизу
