— Дошли до половины, господин лейтенант, — ответил Илиуц.
— Поторопитесь, ребята. К рассвету все должно быть готово.
Достигнув линии боевого охранения, Ботяну вручил Станку конверт. Станку взял его и вытянулся перед Ботяну.
— Помни, браток, что в твоих руках находятся жизни солдат целого батальона, понимаешь? Ну, ступай с Богом… — сказал Ботяну и, обняв Станку, поцеловал его в небритое лицо.
Когда темнота ночи поглотила Станку, толстый слой туч обволок месяц, словно желая помочь связному.
Ботяну более часу находился в боевом охранении, которое в случае обнаружения Станку немцами должно было своим огнем прикрыть его отход.
Но ночь прошла спокойно, ее тишину не нарушил ни один выстрел.
…Что-то скрипнуло. Станку моментально прижимается к земле, направляет вперед автомат, щупает у пояса гранаты… Нет, все в порядке. Это шуршит снег. Станку ползет дальше. Стоит чертовски сильный мороз. Хочется остановиться, потереть руки, но время не ждет. Привыкшие к темноте глаза замечают слева бронемашину. Возле нее ходит часовой, постукивая сапогами и размахивая руками, чтобы согреться. Вот резануть бы его автоматной очередью! Но нет, этого делать нельзя, он должен пройти незамеченным под самым носом у часового. То тут, то там виднеются ямы. Впереди тоже яма. Нужно обойти ее, проклятую! Сколько приходится терять напрасно времени!… Что такое? Кажется, играют на волынке… Но откуда здесь, на фронте, может взяться волынка? Ведь немцы не любят ее. У них все «кордеон». И все же где-то играют на волынке. Господи, какой я глупый, это кто-то храпит там в яме. Приятного сна, Гансик! Ох, с каким удовольствием я отправил бы тебя на тот свет!
Тырши, тырши — скрипит снег. Его скрип слышит только Станку, который на локтях, отталкиваясь носками, скользит вперед, по переднему краю противника…
В первом часу ночи командование полка получило донесение, в котором сообщалось, что до боевого охранения добрался солдат со срочным пакетом.
Вскоре полк получил приказ начать наступление одновременно с атакой окруженного батальона.
В два часа ночи полковник в сопровождении капрала пришел в медпункт, куда поместили Станку.
Станку проснулся от скрипа отворяемой двери, сбросил с себя одеяло и вытянулся перед полковником.
— Ложись в кровать, связной, — улыбнулся полковник. — Прежде всего я объявляю тебе благодарность за то, что ты уничтожил предателя. И особенно благодарю за выполнение последнего задания. Ответ лейтенанту Ботяну мы отправим с другим связным. Расскажи капралу, как ты пробирался сюда, чтобы и он смог удачно добраться до батальона.
— Слушаюсь, господин полковник, — ответил умоляющим голосом Станку, — но я прошу послать меня. Я помню, где я проходил, но мне трудно будет рассказать, я не могу указать ориентиры.
— Это невозможно, — ответил полковник. — Врач говорит, что тебе необходим отдых, тебе ведь только что сделали растирание спиртом.
— Господин полковник, лучше бы мне дали выпить этот спирт, а то только напрасно израсходовали… .
Полковник рассмеялся. Через несколько секунд Станку был уже одет.
— Значит, ты непременно хочешь сам доставить пакет?
— Да, господин полковник. Видите ли, господин полковник, я солдат…
— Ты был им до сегодняшнего дня. Сейчас ты уже капрал.
— Благодарю вас, господин полковник. Разрешите идти?
— Да… скажи-ка мне, чем ты занимался до армии?
— Пахал землю, господин полковник…
— Значит, крестьянин, хлебопашец. Сколько же у тебя земли?
— У меня? У меня ничего не было, господин полковник. Но теперь я надеюсь, что правительство даст мне землю.
— Да, правительство обязательно даст тебе землю. Как раз об этом сегодня говорили по радио…
— Правда? Жаль, что эту передачу не успел послушать капитан Манолиу!
— Почему ты думаешь, что это было бы ему интересно? Ты что, его знал раньше?
— Я всю жизнь батрачил у него в поместье. А теперь мы будем владеть этой землей. Она нам полагается по праву… Но сначала надо покончить с фашистами. Ой, простите, господин полковник, я тут разговорился…
— Ничего, капрал Станку. Иди! Желаю удачи.
— Благодарю, господин полковник.
Было уже далеко за полночь, а второй батальон продолжал рыть окопы. Первым закончил работу взвод Илиуца. Голод стал давать о себе знать. Солдаты снова и снова перетряхивали свои вещевые мешки. Некоторым удавалось найти завалявшийся сухарь. Обрадованные такой находкой, они ломали его на мелкие кусочки и сосали, как конфету.
О том, что в штаб полка послан связной, было известно всему батальону. Все знали, что судьба батальона зависит теперь только от этого связного. Всех мучил один и тот же вопрос: удалось ли Станку добраться до штаба полка? Сколько времени прошло с тех пор, как он был послан?
Время не обращает внимания ни на мороз, ни на голод, ни на волнения. Оно поглощает день за днем, ночь за ночью, час за часом, минуту за минутой и равнодушно идет вперед. О, если бы можно было задержать время на месте, если бы ночь длилась на один-два часа дольше!
Сначала вышла большая, блестящая, как медное блюдо, луна, осветив все вокруг. Но вот луна стала бледнеть, мрак рассеялся, небо посветлело… Гитлеровцы зашевелились. Загудела земля под тяжестью бесчисленных бронемашин. В помощь наступающим фашистам прибыл танковый батальон. Машины смело продвигались вперед: со стороны окруженных румын не было сделано ни одного выстрела.
А в это время по земле, среди воронок и свежих следов гусениц полз солдат с пакетом. Он внимательно осматривал каждый клочок земли вокруг себя. Увидев воронку, мимо которой он проползал несколько часов назад, он сильно обрадовался. Но храпа из нее уже не раздавалось.
«Плохо дело, — подумал Станку. — Если часовой не спит, то вряд ли удастся проскользнуть незамеченным». Он подполз на локтях к краю воронки и заглянул в нее. Часовой жадно курил, пряча цигарку в рукав шинели.
Станку затаил дыхание. Подтянув ноги, он напряг все силы и прыгнул вниз.
Гитлеровец инстинктивно повернул голову в его сторону, но Станку тут же схватил его за горло и сильно прижал к земле.
Послышался хриплый стон. Затем все стихло. Станку снял затвор с винтовки часового и, отбросив его в сторону, вылез из воронки. Он весь дрожал. «Отчего это? Неужели я боюсь? Может быть, ведь скоро наступит рассвет…»
Вдруг Станку услышал, что позади него раздаются какие-то неразборчивые голоса. «Кажется, смена часовых, но назад смотреть нельзя. Там смерть».
Неожиданно несколько осветительных ракет зажглись над его головой. Сзади застрочил пулемет. Пули вонзились справа от него в мерзлую землю.
«Значит, меня все-таки обнаружили». Впереди тоже раздались автоматные очереди. Станку тяжело дышал. Это стреляли свои, прикрывая его возвращение. «Теперь, что бы ни случилось, они будут знать, что я выполнил приказ», — успокоился Станку.
Пулемет противника строчил беспрерывно. Станку почувствовал, как что-то обожгло его ногу и ударило в плечо. Он ощупал себя и рукавом шинели вытер пот с затылка.
Рукав был весь в крови. «Наверно, я поцарапал себе шею, когда пробирался через сухой кустарник, — подумал Станку и снова стал ощупывать себя. — Нет, я ранен, но это пустяки. Крепись, Петре, крепись, парень…»
Станку прополз еще несколько шагов, но плечо и левая нога отказывались слушать его. Ему стало душно. Он хотел расстегнуть воротник, но не мог. Рванув его, оторвал крючок. «Отчего мне так хочется спать? Почему звезды покрылись кровью? Нет, не кровью, а красным вином, какое бывает у нас в
