Квартира
В такие дни Москва особенно отвратительна.
Тёмно-серые тучи; мелкий, холодный дождь.
Грязь, бесконечная грязь повсюду. Окурки, обрывки газет, рваные картонные коробки, смятые пластиковые бутылки.
Грусть без конца и день без надежд.
Небо кажется уставшим и тяжёлым. В такой день противно быть небом.
Не хочется высоты. Не хочется быть домом для ангелов. Старым, обшарпанным, от начала времён не знавшим ремонта домом для ангелов.
Тяжело быть тёмным и облачным.
Водянка замучила.
Беден красками такой день.
Серое, чёрное, белое, коричневое.
Вот, пожалуй, и всё…
Длинный автобус-«гармошка» с тяжёлым гулом вошёл в долгий, затяжной поворот.
Плеснула из лужи ледяная каша. Брызги наотмашь хлестнули по борту автобуса.
Дождь, отброшенный ветром, скользнул назад, длинными, размазанными струйками отчаянно цепляясь за стекло.
«Март… Серая, долгая весна в этом году» подумал Дмитрий. «Тяжело в такую погоду работать».
Эту квартиру он заприметил давно.
Молчаливая, безжизненная, она выделялась своими слепыми окнами на сияющем огнями в долгие стылые вечера типовом многоквартирном доме.
Три чёрных провала. Череп с тремя глазами.
Один глаз смотрит в прошлое.
Второй — в настоящее.
Третий — в будущее.
Зашипели тормоза, двери открылись медленно и важно. Пахнуло горелой соляркой.
Дмитрий вышел.
Мысленно прочертив маршрут от остановки до дома, он повернулся, обошёл перевёрнутую и распотрошённую урну, и направился к тому месту, где в разрыве между двух девятиэтажных коробок краешком виднелся дом.
Тот самый дом.
Дмитрий обрабатывал квартиры медленно, но наверняка.
Этой он занялся ещё в конце февраля.
Завершалась вторая неделя.
Он ничего не знал о людях, живущих в этой квартире. И вообще, казалось, что она нежилая.
Но о самой квартире он знал теперь многое. Почти всё.
С крыш близлежащих домов он подолгу рассматривал её в бинокль.
Вычислил точный адрес. Нашёл по справочнику номер телефона.
Первые несколько раз он названивал осторожно. Один раз утром, один днём, один вечером и один — глубокой ночью (и при этом трубку он держал у уха минуты три). Потом, осмелев, названивал через каждые два часа.
Трубку никто не брал.
В бинокль никакого движения в квартире не было заметно. Свет никто не включал, шторы не двигал и внутри комнат не перемещался.
Пару раз он поднимался на пятый этаж (где находилась квартира). Звонил. Ему никто не отвечал. Дверь не открывали. Никто ни о чём не спрашивал.
В тишине дневного, вымершего дома он прислушивался — не стоит ли кто с другой стороны двери. Присматривался — не блеснёт ли в дверном глазке включённый в прихожей свет. Не прошелестят ли чьи- нибудь тапочки по полу, не скрипнет ли дверь…
Но было тихо. Только время от времени гудел в шахте лифт и шелестела, пробегая по трубам, вода.
Квартира была мертва.
Выжидать далее не было смысла. Прошло уже много времени. Если хозяева уехали в отпуск — они могли вернуться в любой момент. Или позвонить кому-нибудь из друзей и попросить проверить квартиру. Или даже пожить в ней.
Временно. До возвращения хозяев.
И кто знает, что ещё может случиться.
В свой предпоследний визит Дмитрий тщательно осмотрел дверь и дверной косяк. Подсветил себе ручным фонариком.
Определил тип замка. Проверил наличие сигнализации.
Ни проводов, ни «жучков», ни датчиков, ни особых, скрытых запоров и блокировок он не заметил. Похоже, их и не было.
Правда, по горькому опыту он знал, что далеко не каждую сигнализацию мож-но обнаружить при таком осмотре.
Но решил рискнуть.
В общем то, риск был не слишком велик. Расположение комнат он знал теперь достаточно хорошо и маршрут движения по квартире наметил и распланировал во всех деталях.
На всё посещение он отводил минут пять, не больше, с учётом возможных непредвиденных задержек. А если всё пройдёт по плану — минуты две-три.
Даже в самом худшем случае этого времени хватило бы для того, чтобы разминуться (хотя бы на полторы-две минуты) с нарядом милиции. Если вдруг у них на пульте и сработает та самая, скрытая, не обнаруженная им и очень хитрая сигнализация.
Перед тем как войти в дом, он позвонил из уличного таксофона.
Молчание.
И на этот раз трубку никто не взял.
Тогда он вошёл в дом.
Поднялся на пятый этаж (по счастью, в лифте он был один).
Подошёл к двери. Позвонил.
В ответ — всё то же молчание.
Из соседних квартир так же не доносилось ни звука.
Только откуда-то сверху долетали комканные, приглушенные стенами обрывки мелодии.
Концерт. Радиопередача. Но где-то далеко. Через этаж.
Дмитрий посмотрел на часы.
Семь минут первого. Двенадцать часов двенадцать минут — выход. И ни минутой позже.
«Двенадцать и двенадцать» подумал Дмитрий. «Везёт».
Вынул отмычки (одну из которых изготовил только вчера, специально под этот замок).
Он любил работу ювелирную, математически выверенную и терпеть не мог дилетантов, высаживающих двери и выбивающих стёкла.
Впрочем, и попадались эти идиоты довольно быстро.
От силы — на пятой краже.
А он — за три года только один раз, да и то — на той самой проклятой скрытой сигнализации и собственной нерасторопности.
Впрочем, и тогда удалось проблему решить. Уговорить хозяев стать добрее и не злиться. Не бесплатно, конечно. Но и искусство подкупа — это тоже составная часть его ремесла.
Впрочем, дай ему бог Меркурий (покровитель торговцев и воров), чтобы до подкупа хозяев дело не дошло.
А для этого главное — быстрота и точность действий.
