-Если эти копыта, - продолжал он, - заинтересовали вас, намекну, что имеется жирафик на втором этаже. Болел уменьшением в размерах, теперь вот быстренько выздоравливает - ( начал понимать ) - пятки сверкают, торчат копытца.
Айболит понял, что в стакане был компот из человеческих глаз ( с косточками (!)). 'Сколько загадочного !'- подумал он, подумал, ветер дунул, он вспомнил, что отвлекся, и все неуверенней продолжал. Ничего, ЭТИ писали себе и писали.
-Сюда не смотрите, пожалуйста. Ну что тут смотреть? Лежит себе, все как обычно. Не больной, а песня: руки на месте, голова на плечах, ум зачах, вода в речах, нужда во врачах...- и уж совсем неуверенно, но зато почти сознательно, сам, сам почти закончил:
-Не за горами победа, а за шкафами да под диванами...
Запишите обязательно это.
Сказано - сделано.
'Как это понять? Каким образом? Так же это понимать, как понимать, что axb=bxa ? Или так же, как 'Размаха шаги саженьи'? Вот еще одно, что понимать: муж: Андрей Кукин. С этим уже разобрался. А вот жена-то - Гингема Кукина, гингема его же, его локтевого сустава...'.
Люди в белых халатах разошлись, не причинив вреда.
Айболит не знал, знают, или хотя бы помнят окружающие то, чего либо не понимает, либо забыл он сам. Но они никогда, по-видимому, в этом не признавались. Так, в поисках вечных истин недавно замучали обезьянку: Ее зондировали: заставляли глотать кипятильник и включали в сеть.
Ее пытали:
- в чем смысл жизни?
Айболит не знал, как появляются умозаключения, с каким достаются трудом. В его голове промелькнула картинка следующего содержания:
Увесистый Платон дорвался до Сократа, выворачивает руки.
-Я знаю, что ничего не знаю, - отвечает Сократ, и думает с хитрецой: 'Платон мне друг, но истина дороже'.
Айболит умыл руки и символически почесал затылок.
-Я не плох, я не плох,
Не застать меня врасплох
- произнес голосом Айболита попугай в клетке с надписью 'Эхолалия'.
'Очевидное-невероятное', - подумал Айболит. Посмотрел на гадюку под капельницей и подумал: 'Какая глупость... И крокодил - пошлятина'.
Вот еще номер: ходит кролик, здоровый абсолютно, бирка на нем болтается: красный крест, под ним этак залихватски: 'Столбняк. 1868 - 1870 Кролик.'.
Айболит вышел на воздух. Песок Африки, истоптанный Бармалеями. Зыбкая почва для апартеида... Солнце палит в беспамятстве.
Айболит вспомнил: 'Вы будете на месте через несколько недель и сразу же приметесь за выполнение вашей миссии...'
'На месте ли я?', - он поплелся к жилому бараку.
'Ваши действия будут полностью реабилитироваться прессой, в особенности - литературой. Хьюз Лофтинг, Корней Чуковский... Этих имен, я надеюсь, вам достаточно, сэр?'.
Он этого никогда не говорил и вспомнить поэтому и не пытался. Но, черт побери, почему сейчас он вспомнил именно это? Что же случилось? Было ли конкретное мгновенное событие, превратившее его дедуктивный, по-видимому, разум в игрушку собственного подсознания, или, хуже того, в слепое орудие своих привычек и опыта, в бездумное дитя природы со странными навыками? Муха CN?.. Нет, вновь домысел...
Врачи давно заметили, что во время операции не только больные, но и сам Айболит должны быть под наркозом. Это - залог успеха. Это - информация к размышлению.
Айболит зашел в свою комнату, бегло огляделся и запер дверь. Теперь он знал, что вооружен. Что это значит, он не знал.
* * *
Ближе к вечеру стемнело, и Айболит, одев ботинки, вышел во дворик.
В дворике стояли: столб и африканский идол, и зря: вокруг них было пусто.
Айболит остановился неподалеку от идола. 'Горе тебе, о распиливший Тянитолкая!'- проклятье прозвучало голосом этого идола, предполагаемым.
Это Айболит знал. Это были слова из пьесы, написанной им для клинической самодеятельности. 'Распилили Тянитолкая! - думал он. - Какая самодеятельность!'
В главном корпусе светились окна. В холлах нижних этажей бушевала дискотека. На этот раз веселились птички - плевать, что на костылях, что с гипсовыми крыльями. Айболит тайком подглядел, что выполз даже смертельно больной беркут Джим, которого в конце концов пришлось целиком отлить из бронзы. Операцию 'Бронзовая птица' Айболит провел тогда один, под покровом ночи. 'Веселитесь, веселитесь, - подумал хирург, - как бы плакать не пришлось...'
Он и сейчас еще способен был забежать в круг и повыдергивать кусачками-то и зубки, и ручки громкости.
'Пафос. Это пафос. Но как я тяжел на подъем,' - подумал Айболит.
Он так все и кружил по темным углам дворика. Приоткрыл дверь в анатомичку и удовлетворенно понюхал. Пахло жареным.
'Власть над жизнями развращает,' - пришла к нему в голову мысль, выраженная в словесной форме.
Айболит гулял, вовсю перебирая ногами. В корпусе профилактория кипела работа. Из окна третьего этажа выбросили ногу - в синяках и носке. 'Для профилактики,' - бездумно отметил он.
Несколько минут спустя, все еще блуждая по задворкам, наткнулся на труп. Дурацкая картина: во лбу (!) торчит шприц, эдакая детина на двадцать кубов, и оттуда сочится кровь и песня с сильными радиопомехами: 'радионяня, радионяня...' Айболит с трудом сдержал улыбку.
Мимо на цыпочках прошел Бог загадок, владыка ночи. Это означало, что столб до утра теперь будет стоять загаданным, пока Бог отгадок, владыка дня, не отгадает его обратно.
Айболит подошел к нему. Хитро...Такой же столб загадал ему когда-то сэр Чарльз Дарвин...
Это этот столб!
Айболит прохаживался вокруг него. Как отгадать? Он вспоминал:
Вот он стоит в аудитории и произносит со всеми риторическими штучками:
- Чтобы изучить эту книгу, вовсе не обязательно уметь читать. Более того, для этого не обязательно быть человеком. Человеку эта книга ни к чему. Эта книга - пособие, самоучитель для обезьян 'Как стать человеком'.
Он говорил... Да, он метал бисер перед свиньями. Эти обезьяньи рожи за партами...
Айболит огляделся. Повешенные у ворот стучали зубами от холода. Айболит рассмеялся'. Отдыхаю. Две минуты смеюсь,'- подумал он. Над соседним корпусом сияла неоновая надпись 'Умора'
Он посмотрел на столб, и как-то вдруг сумел вспомнить что-то еще, не забыв то, что вспомнил до этого.
Вот совещание. Вот он нагло, по-мальчишечьи, бросает в лицо сэру Чарльзу: 'Из ваших обезьян только негры и выйдут'.
В глазах потемнело. Айболит не сдавался. Он уцепился за мысль двумя соседними.
'Миссионер... Что это?.. Я ли это?'..
И тут он вспомнил. Он вспомнил все. Ему было, что вспомнить. Что ж, желаю того же и вам.
