радиослушательниц долго говорила, рассказала почти всё. Только не сказала одного, чего ни один психолог не спросил, что умерла она тысячу лет назад.
«Здравствуйте, – начала она, – меня зовут Деби.
«Здравствуйте, Деби, – сказал ведущий.
«Насколько я поняла, тема вашей беседы на этот раз о том, как один оставляет другого, близкого ему человека. Я хочу рассказать о том, которого я покинула».
«Так, – сказала одна из психологов, – я понимаю, что именно ты кого-то оставила».
«Да, – сказала Деби, – был парень, что очень любил меня, и в начале я тоже его очень любила. Все между нами было прекрасно, но однажды я внезапно почувствовала, что не могу больше с ним быть. Это произошло в один миг, и я не сумела пересилить себя, хотя пыталась, и потому оставила его. Прошло с тех пор много лет. Но я все еще время от времени впадаю в нервное состояние, я все еще не знаю, правильно я поступила или нет. Я думаю, что сильно его оскорбила и унизила, и это не дает мне покоя. Тяжело мне перестать об этом думать»
«Скажи мне, – вмешался голос психолога, – ты сейчас одна, то есть, с момента, как ты его оставила. Или ты нашла кого-то другого?»
«Нет, – сказала Деби, – я живу в маленьком поселении, далеко от любого другого поселения или города, и нет у меня возможности встретить кого-либо. Ничего здесь нет. Кроме пчел».
«Пчел?»
«Да, родители мои – пчеловоды. Мы производим мед. Я знала, что тот парень, имя его – Ахав, единственный мой шанс для супружеской жизни, ибо трудно мне будет найти кого-нибудь другого вместо него. Я это знала, прежде, чем оставила его. Ведь он любил меня, целовал мне руки, плечи, родинку на руке. И все же я оставила его. Решение пришло внезапно, и я не могла этого чувства преодолеть. По сей день не знаю, правильно ли я поступила».
«И как он к этому отнесся?»
«Он почти сошел с ума. Он просил и молил, чтобы мы остались вместе. Он говорил, что любит меня. Он совершал разные действия, чтобы доказать мне это. Он писал мне на ленте, которой обвел весь наш хуторок, не исчезай, когда я поехала в город, большой и красивый, и бабочки сопровождали меня в этой первой поездке из родного дома. Он говорил с моими родителями, с младшей моей сестрой, со всеми. И все были на его стороне. Даже бабочки. Все и всё говорило, что я не права. Но я никого не слушала, ничего не слышала. А теперь думаю, что, наверно, должна была их слушать и остаться с ним».
«Что это за бабочки?» – послышалось бормотание ведущего.
«Оставь бабочек, – прервал его один из психологов и обратился к ней профессиональным голосом. – Что тебе мешает сейчас? Какая помощь тебе нужна от нас?»
«Хорошо. Две вещи. Первая это чувство боли оттого, что я принесла ему такой ущерб, и он и вправду не был виноват ни в чем. Он хотел взять меня в жены. Мы были накануне нашей свадьбы. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, я чувствую себя ужасно. Вторая вещь, которая, вероятно, особенно меня пугает: я не могу выдержать мысль, что не владею собой, и что-то может явиться и диктовать мне, что делать и кого любить. Иногда я думаю, что мне следует саму себя высечь»
«Ага», – сказала психолог, и понятно, что это «ага» означало да, я слушаю, мы коснулись чего-то важного, продолжай в этом направлении, я не буду теперь тебя о чем-то спрашивать, ибо всякий вопрос сам по себе направляет.
Буквально через долю секунду явно напрягся ведущий: «Он все еще тебя ждет?»
«Не знаю, – сказала Деби, – думаю, что да, но это не имеет большого значения, я не хочу его, я не думаю, что хочу его. Кроме того, он сейчас женат».
«Ты его не хочешь или он женат?» – спросила психолог.
«Я не знаю. Я не уверена. Иногда он… иногда я сожалею. Одна из причин того, что я его оставила, или думала, что это причина того, что я его покинула, это то, что он казался мне чёрствым к людям. Он, казалось мне, некрасиво уклонялся от выполнения возложенного на него долга. Это было тяжелое, даже невыполнимое обязательство. Но я была тогда слишком молода, и не могла этого понять и принять».
«Думаешь, сегодня ты бы могла любить мужчину, который в твоих глазах чёрств?»
«Думаю, что нет».
«Ага».
«Я думаю, что нет, но, в конце концов, он исполнил свой долг».
«И потому ты огорчена, что оставила его тогда?»
«Может быть».
«Сколько тебе тогда было лет?»
«Семнадцать».
«А сколько тебе сейчас?»
«Сейчас?»
«Да».
«А-а-а…»
«Она не хочет сказать. Все в порядке. Женщина не должна открывать свой возраст», – сказала психолог.
«Мне тысяча лет, и еще сто, и еще десять, и еще один год.
Смех в студии. «И еще месяц, и еще неделя…» – продолжает ведущий программы, радуясь тому, что и ему удается вставить слово в общее веселье.
«Это прекрасное определение, – говорит психолог, – и так ты себя чувствуешь?»
«Не знаю, что вам ответить на это».
«Ладно, – говорит психолог, – перейдем к другой теме, только согласимся, что прошло много времени с тех пор, как ты его оставила. И, несмотря на это, ты его не забываешь, и это тебя всё еще мучает».
«Да, верно».
«Когда вы еще любили друг друга, вернее, когда ты любила его, кто, по-твоему, любил сильнее, ты его или он тебя? У кого из вас двух был страх быть оставленным?»
«Это началось с того, что я любила его и желала его. Но очень скоро его любовь ко мне стала сильней и сильней, так, что в какие-то мгновения я думала, что теряю власть над тем, что происходит. Это меня немного пугало и стало от него отталкивать».
«Что? – спросил ведущий программы, и боль ощущалась в его голосе, почти крик. – Что? Потому что он слишком тебя любил?»
Эта агрессивность породила с ее стороны молчание.
«Не знаю», – забормотала она.
«Так оно, – сказал ведущий. Деби согласилась с ним: так оно. Психологи пытались вмешаться, видя, как диалог принимает непрофессиональное и напряженное направление.
Хотел бы я видеть вас, пытающихся прервать беседу в прямом эфире, когда ее ведет опытный ведущий, владеющий микрофоном и студией.
«Что это у тебя за игры?» – спросил он Деби. Психологи глубоко вздохнули, и вздох этот был хорошо слышен в микрофон.
«Это не игры, – сказала Деби слабым голосом. Стало тихо. «Я не забыла его, и не забуду». Деби продолжала спокойно, задумчиво: «Я думаю, что именно потому, что он так любил меня, он остался во мне, даже если я его не любила. Может, он хорошо сделал, что так любил меня. Не знаю».
«Ты говоришь о себе так, словно ты управляема его чувствами», – сказала психолог, – какие у тебя ощущения?»
«Я не знаю. Я бы так хотела полюбить кого-то».
«Ни разу не любила?»
«Я не уверена. Были случаи, когда мне казалось, что любила, но я не уверена. Может, я любила его, тогда, в начале. Начало было иным».
В голосе ведущего слышался гнев: «Не думаешь ли ты, что немного переборщила? Да, нет, да, нет. Что ты хотела с ним сделать? Убить его? Растоптать?»
Два психолога вскочили одновременно, и голоса всех смешались. Главное в этом месиве было: Господи, Боже. Сиди спокойно, если ты не в силах вести такую тонкую беседу.
