– Тревис! – задыхаясь, простонала она и отпрянула, оторвав рот от его горячих губ.
– Ты знаешь, как я хочу тебя. Кали, – откликнулся он осипшим от желания голосом. Тревис глубоко вздохнул. Как же он мечтал заняться с ней любовью.
Она стремилась к нему почти с той же силой, но боялась выдать себя и окончательно уступить. Кали покачала головой и чуть слышно проговорила:
– Я не могу.
– Из-за того, что мы мало знаем друг друга, или потому, что тебя тяготит прошлое?
Она подняла руки и оттолкнула его.
– Из-за меня, – с явным усилием произнесла она.
Тревис заметил, что на глазах у нее вновь выступили слезы. Он понял, что они никак не связаны с их любовью. Нет, ей не было стыдно за свой порыв, ее по-прежнему мучило и не отпускало прошлое. Она могла бы этого и не говорить. Тревис без всяких слов чувствовал ее боль.
– Я не Блейн, Кали. Я не из тех мужчин, которые обещают, а после предают и лишают любви и надежды, – грубовато пояснил он. Тревис знал, что малейший намек на жалость заставит ее вновь замкнуться в себе.
– Я поняла это через пять минут разговора с вами, – устало улыбнулась она.
Кали никак не могла перейти с ним на «ты». Она отошла от него подальше, не желая, чтобы наваждение повторилось. Близость Тревиса действовала на нее как гипноз. Кали задумалась, как ей лучше рассказать о своих опасениях.
– Не надо забывать, что я долго жила одна. Я твердо решила, что смогу обойтись без мужчин. И дело не в одном Блейне, я тоже виновата, что все годы позволяла ему так мерзко вести себя и закрывала на это глаза. Нет, он никогда не бил меня, его издевательства были иными, более изощренными, и шрамы от них остались в душе навсегда. Я совершила массу ошибок, наверное, только по молодости и глупости. Да что там говорить, я просто сбежала от проблем, не пытаясь распутать этот узел. Я не понимала, что впереди меня ждут другие проблемы и, пожалуй, потруднее.
Прошло время, мы развелись, он похитил Черил, дым давно развеялся, а мне стало еще хуже, и я никак не могла справиться с депрессией. Тогда-то я и решила – мне надо бежать. Я вернулась в родной дом, к людям, знавшим меня с детства. Понадобились месяцы добровольного уединения, постепенно я разобралась в себе и почувствовала, что превращаюсь в ту, какой была в ранней юности. Знай я, как сложится моя жизнь, ни за что не полезла бы в этот грязный мир и не стала фотомоделью. Я не сумела себя защитить – вот главная моя ошибка. Что мне оставалось делать? Только спрятаться и зализывать раны. Я отказалась от борьбы. Что же, это был суровый урок, и больше я никому не позволю мной манипулировать. Пусть ищут другую жертву.
Внезапно ее голос сделался тверже.
– Дорогая фотомодель Кали Хьюджес осталась в прошлом. Сейчас перед вами не та Кали Хьюджес. А в будущем я надеюсь стать совсем другой. На самом деле меня и зовут иначе. Когда я родилась, без малого тридцать четыре года назад, мне дали имя Каллион Сью Хоуард. – Она с горечью усмехнулась. – Я была подделкой, Тревис, послушной куклой в руках моего рекламного агента, и меня устраивало это. Тогда я думала, что нашла себя. Но настало время, и я не смогла жить в оболочке Кали Хьюджес. После долгих поисков с трудом освободилась от навязанного мне имиджа и лишь теперь приближаюсь к своей истинной сути. Я поняла, какая я и что мне нужно. Чувство собственного достоинства для меня основа основ, и я не намерена им поступаться.
Кали подняла на него глаза, и у нее перехватило дух от улыбки Тревиса. Как странно, что от чуть заметного движения лицевых мускулов у нее ослабели ноги. Он обнял ее и прижал к своей груди.
– Кали, я никогда не видел в тебе только модель для обложки журнала. И не считал тебя украшением званых приемов, – спокойно пояснил он, коснувшись губами мягкого облака ее волос. – Я смотрел на тебя сквозь глянец страниц, и ты мне нравилась. А когда встретился с тобой в тот вечер, меня сразу к тебе потянуло.
Ее ошеломило это признание. Значит, желание вспыхнуло в нем еще в ту пору.
– Но ведь я была замужем. И у меня был ребенок.
– Впервые в жизни для меня не имело значения, что женщина замужем, а у меня есть свои правила, поверь мне. До нашего знакомства я избегал замужних дам. – Он улыбнулся. – Но ты, Кали Хьюджес, была совсем другой.
– Я не знала, – смущенно пролепетала она.
Тревис немного помрачнел.
– А тебе и не надо было знать, – пробормотал он и неожиданно отвернулся. Ну вот, я изложил тебе свою подноготную. Можешь смеяться сколько хочешь, можешь возмущаться и утверждать, что с таким типом, как я, тебе делать нечего. Я и правда не ангел. В прошлом у меня есть кое-что темное, и я предпочел бы об этом забыть. За моими дружками охотилась полиция, и досье на них подлиннее твоих прекрасных волос. И с чего я решил просить тебя позировать? Ведь ясно, что со мной лучше не связываться.
Кали поразила его внезапная откровенность. Он всегда казался таким уверенным в себе и целеустремленным. Неужели ему свойственны душевные сомнения? Да, похоже, что он проявил минутную слабость и теперь жалеет о сказанном.
– Тревис, – ласково проговорила Кали и дотронулась до его руки, – вы правы. Я прятала голову в песок. Я до сих пор не знаю, хочу ли я позировать для вашей книги, но постараюсь чем-нибудь помочь вам в работе над ней.
– Ты и поможешь мне тем, что будешь позировать, – возразил он.
Кали покачала головой.
– Моя боль никуда не исчезла. Скажу честно, я предпочитаю оставаться в тени.
– То есть сидеть здесь, в глуши, – уточнил Тревис.
– Пока у меня не восстановятся силы и не появится уверенность в себе, я не вернусь в Лос-Анджелес. – Кали говорила так тихо, что он с трудом разбирал ее слова, но улавливал в них страдание и горечь. В глубине души он считал, что Кали освободится от призраков прошлого, лишь приехав в город и вернувшись к работе. Ему была ненавистна одна мысль о том, что она до конца своих дней просидит в этой заброшенной хижине. Нет, ей нужно жить полной жизнью и общаться с людьми.
– Тебе не удастся надолго замести следы, – предупредил он, решив, что его доводы сейчас могут подействовать.
Кали пожала плечами.
– Может быть, да, а может быть, и нет. – Она подошла к одному из жеребцов и взяла скребницу. – Но меня это сейчас не волнует.
Тревис двинулся вслед за ней и вырвал у нее скребницу. Он схватил Кали за руку и повел домой.
– Идем, я проголодался, убежден, что и ты тоже. Ты же ничего не ела за завтраком.
Кали вынуждена была признаться, что не прочь перекусить, и подала сандвичи с ростбифом и суп из моллюсков. Она не удержалась от смеха, когда Тревис сказал:
– На закуску годится.
За обедом атмосфера несколько разрядилась, особенно по сравнению с ленчем под открытым небом. Они выпили пива и принялись наперебой вспоминать разные забавные истории и нелепицы.
– Откуда ты все это знаешь? – удивился Тревис, когда она рассмешила его до слез.
– Я брала книги у Дж. С., – призналась она. – Конечно, он не догадался, что мне известно, где он их прячет. – Кали беззаботно улыбнулась.
От выпитого пива у них улучшилось настроение. Как будто после объяснения на конюшне рухнула еще одна преграда. Они долго и заливисто хохотали. Наконец Кали подняла руки вверх, показав, что сдается.
– Хватит, – сказала она, давясь от смеха, и вытерла слезы, а потом прижала руку к сердцу. Кали поглядела на часы и с изумлением обнаружила, что они засиделись до трех утра. Она не помнила, когда время пролетало для нее так быстро. Да, без Тревиса все было бы иначе. В сущности, она обязана этими безмятежными часами только ему.
– Я не знала, что уже так поздно. – Кали встала.
