Тревис опустил глаза. Да, эта дама гораздо упрямее, чем он полагал. Нет, разумеется, он не думал, что она встретит его с распростертыми объятиями, но, в равной мере, не предвидел и столь резкого отпора. Тревис не мог ее осуждать, в конце концов, это он вторгся к ней в дом, когда она желала лишь тишины и спокойствия. Он понимал, что, не будь дождя, размывшего дорогу, его бы с проклятиями выставили вон, и эта безжалостная женщина ни за что не предоставила бы ему убежища.
Он мечтал сразу заговорить с ней о своей будущей фотокниге, признаться, что ее роман-исповедь поразил его и дал импульс новой идее, но понял, что если коснется этой темы, то либо ничего не добьется, либо его просто выгонят под ливень.
– Знаете, как ни странно, Дженни мне о вас почти ничего не рассказывала, – произнес он, допивая очередную кружку кофе.
Кали никак не отреагировала на его слова.
– Наверное, вы скажете, что она с уважением относится к вашему выбору, то есть к уединению.
– Жаль, что вы не чувствуете ничего подобного.
Теперь она старалась держаться безучастно и не выдавать вспыхнувшего любопытства, но с человеком, сидевшим напротив, играть эту роль было трудно.
Кали проклинала себя, что в последние два года не приглашала погостить оставшихся друзей, да и вообще мало кого видела. А Тревис поминутно напоминал ей ту пору, о которой она стремилась забыть. Она сознавала, что не должна расслабляться, пока он у нее в доме.
Ей нужно было напрячься, хорошенько подумать и догадаться об истинной цели приезда Тревиса. Ее скромное жилище нелегко отыскать, а добраться до него, пожалуй, еще сложнее. Как-никак дом расположен в самой пустынной части Виргинии. Неподалеку от него лишь крохотный городок Ньютон-Гэп, с магазином, почтой, бензозаправочной станцией, ресторанчиком и единственным маленьким административным зданием, одновременно полицейским участком и залом для собраний. Если кто-нибудь заболеет, то в Ньютон-Гэпе есть медсестра, но в более серьезных случаях придется проехать двадцать пять миль до медицинского центра в Биксби. Биксби тоже невелик, но по сравнению с Ньютон-Гэпом – прямо-таки верх цивилизации. И когда хочется посмотреть фильм или еще как-нибудь развлечься, люди отправляются в Биксби. Там к их услугам имеются бассейн, кинотеатр и большой ресторан с дискотекой и игральными автоматами.
– И места у вас здесь неплохие, – добавил Тревис. – Тут можно поохотиться?
– Сколько угодно, но только в лес поодиночке не ходят и по чащобам в охотничий сезон не разгуливают, – кратко пояснила Кали. – Чужаков в лес не пускают, особенно после окончания сезона. Здешний шериф Ред Горман считает себя настоящим стражем.
Тревис усмехнулся.
– В моих краях то же самое. Помню, наш шериф приходил в школу и частенько напоминал, что если мы не будем соблюдать все правила, то загремим в тюрягу.
– И что, кто-нибудь из вас там побывал?
– Думаю, что большинство испытало это удовольствие.
– А вы откуда родом?
– Из Тексарканы, – отозвался Тревис, довольный, что она начала с ним разговаривать. – Вы не найдете ее на карте.
– И мальчик из сельского захолустья в итоге обосновался в страшном Лос-Анджелесе со всей его сумятицей.
– Как и девочка из захолустья.
Ее глаза сузились.
– Я никогда не говорила, что родилась в этих местах.
– А вам и не нужно этого говорить. Я не так глуп, как порой кажусь. Когда я впервые увидел вас, вы выглядели, как и подобает дорогой фотомодели, я имею в виду и облик, и манеры, но теперь похожи на девушку из маленького городка. Вы стали самой собой, – пояснил он. – Простите, мадам, но скрыть свое происхождение вам не удалось.
Ее глаза сделались холодными, как лед.
– Не пытайтесь анализировать и рассказывать мне, кто я такая, по вашему мнению. Я и сама не знаю, что во мне настоящего. Я даже не знаю, кто я теперь.
Тревис с любопытством посмотрел на нее. Похоже, что прошлое тревожит и до сих пор не отпускает Кали. Конечно, ему незачем совать нос в чужие дела и допытываться. У него в прошлом тоже есть темные периоды, по поводу которых он не намерен откровенничать. И все же он продолжал задавать себе вопрос, почему она вернулась домой. Вряд ли ее потянули назад воспоминания. Она могла бы уехать и поселиться где угодно. Зачем ей понадобился этот городок, каких в стране тысячи? И отчего она живет как отшельница?
– Ну и как вы тут развлекаетесь? – поинтересовался Тревис. Ему показалось, что она смягчилась и поняла главное – он не представляет для нее угрозу. Однако Тревис недостаточно знал Кали.
– А это уж мое дело.
Тревис отвернулся и поглядел на кружку с кофе, крепко сжатую в руках. На мгновение он представил себе, что сжимает в объятиях хрупкое тело Кали.
А она тем временем кончила обедать, взяла свою тарелку и кружку с остатками кофе и поставила их в раковину. Скоро они будут вымыты, прополосканы и помещены в сушилку. Кали молча вышла из кухни. Тревис с недоумением проследил за ее уходом. Ему еще не попадалась столь ожесточенная и неприветливая женщина. Тревису захотелось преподать ей наглядный урок хороших манер. Он собрал тарелки и вымыл их, потом решил побыть несколько минут наедине, приблизился к двери черного хода и убедился, что дождь по-прежнему идет.
Кали принялась быстро и взволнованно расхаживать по гостиной. «Как он посмел сюда явиться? Он не имел права вторгаться ко мне в дом. Я скрылась здесь, чтобы не видеть таких людей, как он».
Она почувствовала, как у нее застучало в висках.
«Это нечестно! Уж если кто-то сюда проник, то почему именно он?»
Кали хотела бы навсегда забыть о вечеринке в Сочельник три года назад, но так и не смогла. И не сможет, пока Тревис у нее в доме. Все подробности запечатлелись в ее памяти, и время не изгладило их.
На этой вечеринке она обнаружила Блейна в постели с молоденькой белокурой голливудской старлеткой. Ее боль мгновенно сменилась вспышкой ярости, и она внезапно осознала, что должна отплатить ему той же монетой. Кали выпила лишнего и окончательно осмелела. Теперь ей предстояло найти жертву. Она не смогла бы толком объяснить, почему остановила свой выбор на Тревисе. Ей было понятно одно – он здесь чужой, а в роли жертвы незнакомец гораздо предпочтительнее. Уже их первый поцелуй наэлектризовал ее, а от бурных ласк она испытала настоящий шок. Кали незаметно покинула зал, ощутив отвращение к себе и стыдясь, что согласилась лечь в постель с мужчиной, которого совсем не знала. По иронии судьбы Тревис не только не осудил ее за эту выходку, но, похоже, догадался, что она обвиняет одну себя. Он вообще прекрасно понял ее состояние той ночью, но Кали так и не смогла побороть неприязнь к нему. Она не нуждалась ни в ободрении, ни в жалости, ни в сочувствии ни от кого, а уж от него особенно. Кали благодарила провидение, что никогда больше не встретится с этим мужчиной, и постаралась стереть из памяти этот эпизод. И вот он приехал к ней по какой-то неясной причине. Обидней всего, что он пробудил тяжелые воспоминания и испортил посетившее ее впервые за эти годы хорошее настроение.
– А не выпить ли нам после обеда? – Голос Тревиса прервал ее невеселые размышления.
Она круто повернулась, не подозревая, какой привлекательной показалась ему с расширившимися от волнения глазами и встревоженным лицом.
Тревис похлопал по бутылке бренди, которую держал в руке.
– Я привез это с собой, чтобы пить по вечерам. После долгой дороги мое желание вполне оправданно. – Он поставил на стол два бокала и наполнил их янтарной жидкостью.
Кали взяла бокал и осторожно пригубила.
– Дайте выход чувствам и не копите в себе злобу, ничего хорошего в этом нет, – произнес он и с удобством расположился на стуле, обитом твидом зеленовато-водянистого оттенка.
