– Если вам потребуется консультация юриста…
– Нет, спасибо,– попятилась Милли.– Вы очень любезны. Большое спасибо.
Она уже взялась за дверную ручку, как вдруг ее словно обожгло.
– Миссис Кепински!
Побледнев как мел, Милли обернулась.
– Или вы сейчас уже мисс Хэвилл? – с улыбкой сказал архивист и вышел из-за стола.– Вот, возьмите брошюру. Здесь подробно описана процедура развода.
– Спасибо,– чуть не плача, сказала Милли.– Вы очень добры.
Одарив мужчину фальшиво-бодрой улыбкой, она сунула брошюру в карман пальто и вышла из помещения, охваченная паникой. Все эти годы она не ошибалась. Аллан был эгоистичным, наглым ублюдком – он без зазрения совести бросил ее в беде.
Милли вышла на улицу и побрела, ничего перед собой не видя. Ростки паники, точно сорняки на непрополотой земле, буйно разрослись у нее в душе. Она всего лишь вернулась к тому, с чего начала, но теперь ей казалось, что ее положение в тысячу раз ухудшилось, стало в тысячу раз более шатким. В воображении возникла злорадная, глумливая ухмылка Александра, напоминавшего ей стервятника. А затем образ Саймона, который, ничего не подозревая, ждет ее в Бате. Сама мысль о том, что эти двое находятся в одном городе, вызвала приступ тошнотворного страха. Что же делать? Возможно ли что-то сделать?
Увидев вывеску паба, Милли машинально зашла внутрь, направилась прямиком к стойке и заказала джин с тоником. Покончив с первой порцией спиртного, заказала вторую, а затем третью. Постепенно, по мере того как алкоголь начал ее забирать, в висках, где пульсировал адреналин, стало стучать реже, дрожь в ногах прекратилась. Она стояла в теплом, пропахшем пивом зале и поглощала джин – здесь никто ее не знал, реальный мир остался за дверями паба. Прочь ушло все, кроме терпкого вкуса джина и чувства медленного опьянения, да еще соли на языке – на стойке в металлических тарелочках подавались орешки.
С полчаса Милли простояла, ни о чем не думая. Девушки косились на нее с любопытством, мужчины старались поймать ее взгляд, но Милли не обращала на них внимания. Затем, ощутив одновременно и голод, и легкую тошноту, механически поставила бокал на стойку, взяла сумочку и вышла из паба. Она стояла на улице, немного покачиваясь и раздумывая, куда направиться дальше. Наступило время ланча, и тротуары были запружены людьми: кто-то торопился на обед, кто-то ловил такси, целые толпы набивались в кафе, пабы и бутербродные. Вдалеке зазвонили церковные колокола, и от этого звука к глазам Милли подступили слезы. Что же делать?..
Сквозь слезы она глядела на размытую толпу, всем сердцем желая быть кем угодно, только не самой собой. Например, вот этой жизнерадостной девчушкой, жующей круассан, или вон той невозмутимой леди, что садится в автобус, или…
Внезапно Милли замерла. Несколько раз моргнув, она вытерла слезы и присмотрелась внимательнее. Однако лицо, промелькнувшее перед ней, уже исчезло, поглощенное людским потоком. Охваченная паникой, она ринулась вперед, вертя головой во все стороны. Перед глазами проплывали толпы незнакомцев: девушки в ярких пальто, мужчины в темных костюмах, адвокаты, не снявшие судебных париков. Все они шли мимо нее, а она, нетерпеливо проталкиваясь сквозь них, лихорадочно твердила себе, что, должно быть, ошиблась, обозналась. Но вот сердце Милли екнуло. Она снова увидела его, он шел по другой стороне улицы и разговаривал с каким-то мужчиной. Постарел и, кажется, располнел, но все-таки это, несомненно, он. Руперт.
Милли глядела на него, чувствуя, как в ней поднимается волна раскаленной ненависти. Да как он смеет прогуливаться по лондонским улицам, такой счастливый и довольный собой? Как смеет не думать о том, какие страдания она испытывает? Ее жизнь превратилась в кошмар из-за него. Из-за него и Аллана. А он даже не подозревает об этом!
С бьющимся сердцем она побежала за ним через дорогу, не обращая внимания на сердитые гудки машин и любопытные взгляды прохожих.
Нагнав обоих мужчин, Милли несколько мгновений шла сзади, с ненавистью глядя на золотоволосую голову Руперта, потом с силой пихнула его в спину.
– Руперт! – окликнула она его.– Руперт!
Он обернулся и дружелюбно посмотрел на нее.
В его глазах не читалось узнавания.
– Простите? Чем могу…
– Это я,– сказала Милли, призвав в голос самые ледяные, самые жесткие интонации.– Милли. Из Оксфорда.
– Что?
Лицо Руперта посерело, он шагнул назад.
– Ты не ошибся. Это я. Полагаю, ты рассчитывал, что больше никогда не встретишь меня, да, Руперт? Ты думал, я исчезла из твоей жизни навсегда?
– Не говори ерунды.– Руперт смущенно покосился на своего друга.– Ладно, как твои дела?
– Дела,– с расстановкой проговорила Милли,– хуже некуда. Спасибо, что поинтересовался. Да, кстати, и за то, что позвонил мне вчера. Очень признательна.
– Я был занят.– В голубых глазах Руперта промелькнула ненависть, и Милли метнула в него такой же взгляд.– Извини, сейчас я тороплюсь.– Он посмотрел на приятеля.– Пойдем, Том?
– Никуда ты не пойдешь! – свирепо рявкнула Милли.– С места не сдвинешься, пока не выслушаешь меня!
– Мне некогда…
– Плевать! Моя жизнь сломана, и все из-за тебя! Из-за тебя и твоего чертова дружка Аллана Кепински!
